— Его звали Вадим? — спросила я.
— Точно.
Паша ненадолго замолчал.
— Зачем ты ходила в воспоминаниум? — неожиданно спросил брат.
— Найти маму, понять, почему она ушла.
— Ты нашла ответы на свои вопросы?
— Да.
— Что ты теперь думаешь о ней?
Паша не мог сказать слово «мама». Одно лишь слово, но как оно важно для каждого человека.
— Что она не справилась, не хотела справляться и выбрала то, о чем мечтала. Она не хотела любить семью, она хотела любить балет.
Паша ехидно улыбнулся.
— Ты все ещё пытаешься найти в ней что-нибудь хорошее. Ошибка.
— Паша, в ненависти нет ничего хорошего.
— Именно эта ненависть и двигает меня вперёд. Она научила меня любить и ценить себя, понимать отца и уважать его. Я не буду рассказывать тебе, что произошло дальше.
— Почему?
Я удивленно посмотрела на брата.
— Ты должна увидеть это сама.
Я не ожидала такого предложения.
— Паша, я не уверена, что справлюсь с воспоминаниумом.
— Это лишь день.
— Старший брат должен защищать меня.
— Я и защищал. От правды. Теперь защищаю от иллюзий.
— Если мне будет плохо, ты споешь песню о медведях?
Паша впервые за вечер улыбнулся по-доброму.
Мы ещё долго сидели молча. Мне столько всего хотелось спросить, подойти к брату и обнять его. Но я не понимаю Пашу и не знаю, как подступиться к нему и разрушить стену. Поэтому просто спросила:
— Когда она ушла?
— В твой день рождения.
Как такое возможно? Я вспомнила девочку Нюту и ее маму. Как можно в день рождения такой крошки оставить ее навсегда. Я понимала, что меня ждёт самое тяжёлое испытание в моей жизни. Мне нужно много силы. Интересно, ещё осталась лазанья?
Глава 4
Я оттягивала момент с походом в воспоминаниум. Что только ни переделала, лишь бы не выходить из дома: убралась, приготовила суп, сделала все домашние задания, покрасила ногти в оранжевый цвет и написала тысячу сообщений близняшкам. Макаров все ещё прилежно себя вёл, и Нику это стало тревожить. Она боялась, что он готовит для нее какое-то ужасное издевательство. Вика пыталась успокоить сестру и говорила, что у нее посттравматическое стрессовое расстройство. Не знаю, что это такое, но стресс у нее точно есть.
Я отправилась в воспоминаниум в два часа. Никогда никуда так медленно не шла. Я смотрела на каждое дерево, пособирала каштаны, хотя не занималась этим уже лет пять, зашла в два магазина, в одном бесцельно бродила между полок и смотрела на стройматериалы. Каким-то чудом я всё-таки дошла до цели. Почему мне так страшно? Так не нервничала даже на самых тяжёлых экзаменах. Понимаю, что увижу сейчас много боли. Раньше я бежала в воспоминаниум с надеждой, а теперь ее больше нет, потому знаю, какая у меня мама. И мне тоже хочется называть ее Анфисой, потому что мама слишком доброе слово. Я иду туда, так как меня попросил Паша. Мне кажется, ему это важнее. Он хочет, чтоб я ее тоже возненавидела. Но нет, у меня не получится. Ведь я совсем не помню ее в реальном мире, для меня она просто картинка на экране, которая приходится мне мамой. Паша помнит боль, которую она причинила, а я видела ее только в кинотеатре, это тоже больно. Но у нас с братом разная боль.
Я зашла внутрь, мне встретил тот самый унылый администратор, который работал во время моего первого похода сюда.
— Добрый день. Добро пожаловать в воспоминаниум.
Я посмотрела на него повнимательнее. Седые волосы, синяки под глазами, морщины на лбу и грустные глаза. Он пытается улыбаться, но это пугает. Почему он здесь? Как люди приходят работать сюда? А что я теряю? Спрошу напрямик.
— Меня зовут Зоя. А Вас, — я посмотрела на его бейджик, — Василий. Рада познакомиться. Вы давно здесь работаете?
Василий был в шоке, посмотрел на потолок и тихо ответил:
— Два года.
Я тоже подняла голову. Камеры, кто-то следит за его работой.
— Не надоело?
Василий слишком плохо изобразил улыбку.
— Это прекрасная работа с высокой зарплатой и полным…
— Это все понятно, — перебила его я, — но ведь вы каждый день сталкиваетесь с людской болью.
— Виновато не место, виноваты люди, — еле слышно сказал Василий, — я долго искал приличную работу, но в век, когда всё за человека делают роботы и искусственный интеллект, такие поиски бесполезны. Поэтому все идут сюда. И поэтому воспоминаниумы никогда не закроют. Слишком много людей останутся без работы.
— Идите психологом, там можно реально помочь человеку, а не добивать его.
Василий засмеялся. Смех его был искренний, но все равно пугающий.
— Я по образованию психолог. В правилах написано, что после сеанса, если вам понадобится психологическая помощь или моральная поддержка, то администратор вам поможет. Поэтому на эту должность берут только психологов. Знаешь, сколько раз ко мне подошли за год? Ни разу. Потому что живые психологи никому не нужны, ведь есть виртуальные. Они понимают людей, с ними можно пообщаться в любое время, их советы работают, и они каждый день не забудут сами расспросить вас о вашем состоянии. Человек не может конкурировать с таким сокровищем.
— Человек создал это сокровище.
— Чтобы улучшить свою жизнь? Столько всего придумано, а люди все равно не умеют быть счастливыми.
В этот самый миг я наконец-то поняла, почему папа так старается уберечь нас от современного мира. Он хочет, чтобы мы ценили время и труд. Почти у всех есть роботы-пылесосы, печки, в которые нужно только закинуть продукты, а они создадут шедевр, телевизоры, которые сами скажут вам, что смотреть этим вечером. Я неделю практически не делала домашнее задание, а списывала его из интернета. И получала только хорошие оценки. Поэтому правила в школе каждый год ужесточают. Мы сдаём телефоны, сидим не со своими друзьями, пишем доклады от руки. Нас пытаются хоть как-то спасти от влияния современного мира. Поэтому что теперь тебе вообще не надо больше о чем-то думать. Все устройства и приложения уже подумали за тебя. А думать-то надо, вот людей и стали убеждать, что их настоящее идеально, осталось только разобраться с прошлым. И все побежали в воспоминаниум и попали в паутину. А наш папа хочет, чтобы мы сами создавали себе еду, убирали квартиру и прикасались к живым вещам, а не виртуальным. Мне начинает казаться, что это правильный метод воспитания.
— Василий, вам нужно выбираться отсюда. Это место вас мучает. Вы бы видели свои глаза.
Василий о чем-то надолго задумался, а потом сказал:
— Я бы так хотел, чтобы люди делились со мной своими проблемами, а я бы им помогал.
— Когда вы последний раз искали работу?
— Девять месяцев назад.
— Это большой срок, попробуйте ещё раз. Вы заслужили хорошей работы.
Я улыбнулась, а он улыбнулся мне в ответ. На этот раз искренне и совсем нестрашно.
— Что ты делаешь здесь, Зоя?
— Я пыталась найти себя, а в итоге чуть не потеряла. Мне нужен один лишь только день, и больше я сюда не вернусь.
— Удачи тебе, и надеюсь, ты действительно сюда не вернёшься.
Я прошла в зал и назвала дату. Меня подключили к аппарату:
— С какого времени начать и сколько часов вам нужно?
— Не знаю, можно я просто буду смотреть?
— Да, такое разрешается. Но вы можете находиться здесь не дольше 24 часов.
— Давайте начнем с 11 утра.