— Отец ни за что не допустит, чтобы ты со мной говорила, — Викрам качает головой. Обиженный такой, взъерошенный. Так обнять хочется — но нельзя ведь, нельзя…
— Говори сейчас, — Вик разошелся, даже ногой на меня топает, — папы нет. Он не помешает. Говори!
Ох, малыш. Как бы я хотела. Только не стоит тебе знать, что должны были сделать старшие мои сестры с моим ребенком, рожденным от нелюдя. Нам с тобой был бы предначертан один только черный и очень короткий путь. И себя мне было не жалко, я и живу-то только ради того, чтобы о существовании моего сына ковен никогда не узнал. Ну, по крайней мере — до двадцати лет Викрама. До тех пор, пока ковен мой не потеряет последнее право назвать его своей кровью.
— Мы стоим на земле моего ковена, малыш, — произношу негромко, — ковена, который за триста лет своего существования испачкал руки в крови нелюдей. Да-да, милый, нелюдь — это как ты. В земле этого города лежит алтарный камень моего ковена. В этом воздухе спят их духи. Я не зря не отвечаю на твои вопросы здесь. Здесь — нельзя.
— А мне плевать, — только глазами мне и отвечает. Ладно, попробуем иначе.
— Посмотри, — поднимаю запястье, задирая рукав. Обнажаю Ведьмин Замок, ненавистный браслет из двух змей, обвивающих мою руку, — знаешь, что это?
— Блокиратор, — тихо отвечает мальчишка, — папа как-то мне его надевал. Когда я княжне Скерсее в крем для лица веснушчатый настой намешал.
— Я его двенадцать лет ношу, малыш, — киваю, — и вчера колдовала очень сложным, обходным путем. Тебя защищала. Как думаешь, это потому было, что я тебя не люблю? Ведь о чарах моих никто не знал. Даже ты мог не почуять.
— Я почуял, — бурчит Викрам все так же насупленно.
— Потому, что ты большой молодец, милый, — улыбаюсь нетерпеливо, — поэтому просто поверь мне на слово. Нам нужно отвести тебя к отцу. Потому что ко мне никаких добрых бабушек не прилагается. Мы с тобой найдем способ поговорить. Я тебе письмо напишу, если не получится. Волшебное. Только для тебя. И папа твой не сможет помешать его получить. Только давай уже пойдем. Нам нужно как можно скорее увести тебя из Завихграда.
Он сходит с места сначала нехотя. Идет за мной молча, но постепенно — прибавляет шаг, и уже тащить его за мной вроде как и не надо.
Вот и чудно!
— А как ты блокиратор обошла? — тихохонько спрашивает мальчишка. — Можешь меня научить.
Я задумываюсь.
С одной стороны — материнский инстинкт требует обдумать этот запрос. Передо мной явно не самый послушный мальчик в мире. Давать ему такие секреты, да еще и точно зная, что за контракты с духами платят дорого — опрометчиво.
С другой стороны — лично я эти знания не бесплатно получила. И точно знаю, что при случае они мне жизнь спасут. И по уму, кто как не мать должна обучать юного ведьмака жизнеспасительным трюкам?
— Отрада? — громкий оклик, будто обухом по голове меня прикладывает. — Отрада, ты ли это?
Мда, честно говоря, хуже этого голоса мне сейчас и представить сложно.
Зарина Елагина, мать Праши, нынешняя старшая ведьма моего ковена. На дух меня не переваривает. Нелюдей терпеть не может.
Идет ко мне навстречу с другого конца улицы. И бежать уже просто некуда. И некуда.
— Стой молча, — таким особым, едва слышным, но при этом — прекрасно различимым, шипением обращаюсь к Викраму. Сама как можно незаметнее, сдвигаюсь так, чтобы прикрыть его своим боком.
Не люблю надеяться на авось, но все, на что я могу сейчас надеяться — это на то, что в потемках Зарина не заметит внешних признаков полукровки.
Тем более, что идет она явно от тетки Тианы, банками в сумке бряцает. Даже если мое заклинание и развалилось, и Викрам теперь виден на гобелене с родословным древом — Зарине для того, чтобы это узнать, нужно дойти до дома и зайти в алтарную.
И потом, не могут чары так быстро развалиться. Не настолько они нестабильные, чтобы не выдержать пару часов. Иначе я на стрельбище даже не подумала бы идти.
— Ты чего это так поздно гуляешь? — Зарина наконец доходит до меня и подозрительно на меня смотрит. Сколько бы мне ни было лет, я так и останусь для неё вечно виноватой. Не повзрослевшей. Ну, оно и понятно, ведьма считается состоявшейся, когда ковен надевает семейную печать на её первенца. Я своего по официальной информации — не сберегла, не сохранила. Соответственно — и доверия не достойна.
И потому должна как девчонка отчитываться, если вдруг в поздний час меня заметят вне дома.
— Вот, — чуть отклоняюсь, чтобы Зарина увидела стоящего за моей спиной мальчишку, — пришел ко мне в лавку без родителей. Веду теперь к папаше. Хочу сказать ему пару ласковых насчет того, что мальчишку в такое позднее время одного отпускает.