И сейчас у Аджита в определенном смысле было желание поступить аналогичным образом. Но Варосс все-таки был самым надежным союзником из всех имеющихся человеческих. И Эмира была лояльна к нагам искренне, а не вынужденно.
— С места проведения стрельбища прибыл Первый Чародей. Желает сделать доклад.
— Пусть войдет, — Аджит коротко кивает, и Первый Глашатай с почтительным поклоном скрывается за дверью.
Интересно, сколько чародеев Эмиры трудились над тем, чтобы обратить этот старый королевский, но все-таки человеческий дворец в пригодную для жизни нагов резиденцию?
Аджит видел этот дворец, бывший летний замок отца Эмиры, до переделки. Работы было проделано действительно много.
— Мой повелитель, — Шрест склоняется в низком поклоне чуть ли не от самых дверей. Старик помешан на условностях дворцового этикета и не приближается, пока радж не выдержит церемониальной паузы и не назовет его по имени.
— Подойди, Шрест. Есть ли тебе что сказать о покушении на жизнь моего сына?
Увы, старый маг не ведет за собой никого, кого можно было наречь виновником и прямо сейчас снести ему голову и руки. Только медленно и степенно проходится по полу своим тускловатым бронзовым хвостом
— Мои глаза узрели черную магию, повелитель, — едва-едва скрипит Шрест, не поднимая лица, — мы не ведаем таких чар. Сие происки старых ведьминских ковенов, это их промысел.
Старые ковены ведьм — это старая мигрень. Старая и неприятная. Потому во многом, что из семнадцати крупнейших ковенов Варосса, нелюдей не чурались только три, и то делали они это в основном молча, отваживаясь на какие-то сделки. А остальные… Любой из них мог организовать покушение на нага-полукровку. Увы, Викрам слишком неосторожен. Еще год назад при дворе Кальдонии показывал юным принцессам волшебные свои фокусы. Король Демитрес обещал молчать о чародейских способностях сына раджа — но кто знает, удержал ли он язык за зубами до сих пор. Сплетни о происхождении Викрама все равно ходили самые разные. И не желали униматься.
А когда-то Аджит был глупцом.
Когда-то верил, что любые предубеждения можно победить силой неодолимой страсти.
Какая же это была бескрайняя наивность.
С другой стороны… Даже у величайшей глупости Аджита Махавирского оказались прекрасные плоды. И исходя из этого он уже давно решил, что сожалеть ни о чем не будет.
— Что говорит королевская служба магической защиты? Разве они не должны определить по типу магии, кому из их горожан надоело дышать? По крайней мере, Эмира мне это обещала.
— Королевская служба утверждает, что на стрельбище колдовал не член живущих в столице ковенов.
То ли люди покрывают своих, не желая отдавать его на расправу нелюдям-нагам, то ли и правда не могут найти.
— А что скажешь ты, Шрест? — Аджит прищуривается и двигается ближе к волшебнику, тяжело перекатывая витки хвоста по теплой плитке пола. — Ты, искуснейший из магов при моем дворе. Неужели тебе не под силу покарать того, кто покушался на жизнь моего сына?
— Простите, повелитель, — протяжно стонет старый чародей, склоняясь так низко, что его лоб вот-вот должен коснуться пола, — мои умения ограничены, мои силы — на исходе.
— Это еще почему? — Аджит позволяет себе приподнять бровь. — Куда ты успел потратиться, Шрест?
— На защиту сына повелителя, — еле слышно шелестит старик.
— Так то заклинание, которое воздвигло каменный щит вокруг моего сына и принявшее незримый удар, было твоим, Шрест?
Старый маг кивает, все так же не поднимая головы.
— Простите, господин мой, я слишком слаб, чтобы выполнять твою волю во всем.
— И все же защитить моего сына ты смог, — Аджит перебивает самобичевания придворного мага, — и за это я благодарю Аспес, что ты служишь нам, старый друг. Мы поговорим о твоей награде, когда прибудем в Махавир.
— Я недостоин, повелитель, — пальцы разволновавшегося Шреста сжимаются на магическом посохе с силой.
— Воистину сейчас ты достоин отдыха, и я настаиваю. Немедленно займись этим вопросом.
Все еще рассыпаясь в сожалениях и благодарностях, Шрест отступает к дверям приемной залы.
По его уходу в зале снова появляется Базу.
— Его высочество Ситар Викрам Тиапшет Махавирский прибыл по вашему приказу, мой повелитель.
Что ж, прекрасно. Ведь именно в эту секунду благостное настроение у Аджита исчезает, будто и не было его. То, что нужно, для общения с упрямым наследничком.
Наследничек, нужно сказать, прекрасно понимает, что ничего хорошего его сейчас не ждет.
Физиономия у Викрама — до нельзя мрачная. Золотой змеиный обруч он с головы снял, но при этом человеческий облик и не подумал менять. Так и шел, пиная по пути абсолютно все, что ему попадется под ботинки. Обруч крутит на запястье, как кольцо для трюков.