…Нью-Йорк грандиозен, и, должен сказать, приятно снова оказаться среди людей, которые говорят не только о «моих зрителях», «моих длинных планах», «моих крупных планах»… Всего шаг в сторонку — и уже понимаешь, как мало эта кучка самоупоенных граждан значит вне границ своей сияющей, залитой светом территории.
Мама подняла глаза от письма:
— Понимаете теперь, почему он мне симпатичен? Он из умников, вроде Ноэла Коуарда! — И она продолжала читать.
Возможно, я буду плакать и тосковать по всему этому зимой, когда буду сидеть по «кое-что» в тающем снегу, смешанном с грязью…
Дни моего сибаритствования подходят к концу. Со следующей недели начинаю репетировать. Работаю с Театральной гильдией, играю чуть ли не самую грандиозную роль, которую только можно пожелать. Я почти сыграл «На цыпочках» («On Your Toes») в Лондоне. У меня было видение: на Коронации коронуют меня и дорогого Дэвида.
— Папи! Я была права! Теперь все ясно! Если Клифтон Уэбб называет Короля «дорогой Дэвид», значит он «голубой»! Я люблю их, но они не могут быть королями! — Она закурила новую сигарету и продолжала:
Я также представил себе, что все коронованные головы Европы — и кое-каких мест севернее — склоняются передо мной, и должен сказать, что зрелище на минуту привело меня в восторг…
Если увидите Ноэла, спросите его между прочим, что было в квартире Гарбо в Стокгольме. Дорогая моя девочка, Я НИЧЕГО НЕ ГОВОРИЛ!
Сейчас Вы, наверное, неровно дышите по какому-нибудь побочному сыну какого-нибудь занюханного старого лорда. Хотя, может быть, и нет. Если мне не изменяет память, для Вас, моя кошечка, англичане недостаточно энергичны в постели».
Мама усмехнулась и отпила глоток кофе. Я заметила, что отец еле сдерживался, — почему бы это?
Пожалуйста, по возможности и даже без возможности черкните мне пару строк и расскажите, что у Вас происходит… Я так люблю Вас, что буду рад всяким новостям — даже понимая, что Лондон играет Вами и как игрушку бросает на пол (НАДЕЮСЬ, не только в одном смысле!). Вы знаете, что я от Вас БЕЗ УМА. Привет Марии и Руди, если он при Вас.
Храни Вас Бог,
Ваша мамочка Клифтон (джентльмен № 1 в обществе)
Случалось, что мама не опаздывала к завтраку, и тогда разговор за столом принимал обычную форму ее беспрерывного — никто не прерывал — монолога:
— Говорят, Эдвард точно женится на этой жуткой Уоллис Симпсон, несмотря на протесты старой королевы. Я считаю, что тогда он должен отречься! Как это так — американская простушка на английском троне! Немыслимо! Но вообще, Папи, эта женщина, должно быть, страшно умна, если ей удалось так влюбить в себя короля. Или она уж очень хорошо «делает» то, что ему нравится. Ты же знаешь, что про него говорят, — а такие всегда любят своих матерей! Так что, может быть, он и послушается королеву Мэри. Вчера вечером мы опять ужинали с герцогом и герцогиней Кентскими. Вот это красавица. Она действительно бывшая греческая принцесса? Все были такими светскими. Никто даже не заикнулся о главном скандале, хотя, разумеется, все сгорали от любопытства и надеялись что-нибудь выведать у Кентов. Я думаю, король обратил внимание на эту Симпсон, потому что она плоская, как доска, — похожа на его любимых молодых мальчиков. Но почему он хочет на ней жениться? Глупец, наверное!
Зачем было читать газеты, если городским глашатаем была Дитрих! Я ждала, что она будет снабжать нас бюллетенями о «скандале века» И действительно, несколько недель спустя она решительной походкой вошла в наши апартаменты и заявила:
— Я пойду к королю! Я сказала герцогу Кентскому вчера: «Пошлите меня! Я умею это лучше, чем Уоллис Симпсон, но уж, будьте уверены, не стану пытаться сделаться королевой Англии!»
Она уходила на студию. Мы с Нелли собирали термосы и прочие обычные причиндалы. Я открыла дверь и отошла в сторону, чтобы пропустить маму. Надевая перчатки, она бросила через плечо:
— Папи! Когда позвонит премьер-министр, возьми у него секретный номер телефона короля и сразу же дай мне знать на студию.