— Папуля, не будь так суров с ней. Ты должен понять, что Тамуля старается.
Мама защищает Тами? Здорово! Я стояла за дверью, прислушиваясь:
— Но, мамочка, ты же видишь, что она просто невыносима!
— Папуля, почему ты допускаешь, чтобы она всегда была в таком состоянии? Таблетки не помогают? Что сказали там, куда мы ее посылали? Они что, ничего не знают? Хоть что-нибудь они должны знать, почему женщина все время беременеет? Я ничего не знаю, потому что я поднимаюсь с постели и принимаю меры. Она что, ленится встать и проспринцеваться? Должна же быть какая-то причина? Дело ведь не в деньгах на аборты — я не против того, чтобы давать их ей всякий раз; проблема не в этом. Как она все время попадается — вот что мы должны найти способ взять под контроль. Представляешь, это случалось бы со мной каждый раз? Все равно когда-нибудь кто-нибудь узнает, как бы мы ни старались все это скрывать. Может быть, ты поговоришь с ней? Заставишь вставать и идти в ванную после этого? Дисциплина — вот что она должна усвоить хоть немного. Ш-ш… ребенок!
Я вернулась на свое место за столом. Они перешли на французский. Я не могла понять всего из их быстрой речи, но услышала уже достаточно из сказанного по-немецки.
В тот же день я посмотрела в словаре слово, которое не поняла. Я знала очень мало взрослых слов на любом языке. И вот теперь я узнала, что значит «аборт» Я сидела со словарем на коленях, запершись в туалете, и пыталась представить себе, как ребенок вообще появляется, как его убивают и почему. Я была абсолютно уверена, что Тами ни за что не сделала бы подобного по своей воле. Мои мать и отец — это другое дело. Они были способны на все.
Закутанные в уютные шерстяные пледы, мы попивали превосходный бульон, расположившись в забронированных креслах на палубе, или бродили по прогулочной палубе, или делали ставки на гонках деревянных лошадок в солярии во время дневного чая, или смотрели на соревнования в стрельбе по тарелкам. Моя выглядевшая божественно мать еженощно танцевала в зале ресторана. Я шастала по закоулкам своей любимой «Нормандии» и, если бы мне не приходилось оставлять Тами с отцом, была бы совершенно счастлива.
В шикарном кинозале показывали «Ромео и Джульетту» с Нормой Ширер, и я подумала, что Брайан был бы куда лучше Лесли Хоуарда в роли Ромео. Какая-то леди страстно шептала своему спутнику позади меня: «О, только бы они соединились в конце фильма!». Я обернулась и прошептала в ответ: «Не соединятся, потому что это Шекспир!»
Мы проплыли мимо маяка «Амброза» и — вот она! Верная и неизменная! Я снова дома!