Когда я пересекаю финишную черту, события начинают развиваться стремительно. Только я успеваю обнять Флорана, моего массажиста, и позвонить Элен, моей девушке, оставшейся во Франции, чтобы сказать, что я ее люблю, как сразу попадаю в лапы протокола.
Из микст-зоны, где я в прямом эфире раздаю интервью, меня ведут на цветочную церемонию. Замечаю на трибунах родителей и делаю им знак рукой. Я хотел бы дотронуться до них, чтобы убедиться: этот водоворот событий реален, но протокол не позволяет. Доверяю свой букет пресс-секретарю нашей команды Кати, чтобы она передала его маме, и ухожу на пресс-конференцию.
Наряду с почестями я открываю тот факт, что успешная гонка длится намного дольше, чем время, за которое пробегаешь 15 километров. Ответив на вопросы журналистов, я оказываюсь в руках врачей для допинг-контроля. В комнате ожидания у меня наконец-то появляется время взглянуть на экран телефона. Поздравления тянутся бесконечным потоком. В течение десяти минут, прошедших после финиша, я получил сто пятьдесят сообщений, и телефон продолжает вибрировать каждые две секунды.
Я хочу ответить всем, и обязательно это сделаю, но сейчас меня переполняют эмоции. Я пишу сообщение Тьерри Дюссеру, тренеру моей юности, благодарю его за то, что он помог мне быть здесь, и еще одно – Паскалю Этьену, который тренировал меня весь последний год, а теперь сражается с раком, – через несколько дней он проиграет эту битву…
Наконец я вхожу в комнату для допинг-контроля. Здесь странная атмосфера, полная подозрительности. Это мало напоминает обычную рутину допинг-контроля на Кубке мира[2]. На Олимпиаде все по-другому. Сдав анализ крови, я должен помочиться в пробирку, стоя голым рядом с незнакомым мне человеком в туалете с зеркальными стенами, полом и потолком. Странный опыт для юноши двадцати одного года, даже если я уже перестал быть стыдливым.
Проверив в пятый раз номера самых важных анализов в моей короткой карьере, я отправляюсь в Олимпийскую деревню Уистлера на большом полноприводном GMС. С автобусом теперь покончено: начали действовать привилегии.
График напряженный: нужно поесть, сделать восстановительный массаж и подготовиться к вручению медалей, которое пройдет в городе. Встречаю несколько спортсменов из французской сборной, мы обмениваемся короткими фразами, и я чувствую, что их поздравления и улыбки искренни.
В шесть вечера отправляюсь на церемонию вручения медалей. Я возбужден, мне не терпится взять в руки то, о чем мне все говорят вот уже пять часов, с момента окончания масс-старта.
Приезжаем на место очень рано. В комнате за кулисами я встречаю других медалистов сегодняшнего дня. Протокол МОК суров: медалист не может опоздать или отсутствовать на церемонии, здесь это недопустимо. Развалившись на больших диванах, мы пользуемся первой за день минутой затишья, чтобы передохнуть и поздравить друг друга. Горнолыжник Сильван Цурбригген, завоевавший бронзу, мой товарищ по лыжам Rossignol, жмет мне руку. До сих пор помню, как меня впечатлил размер его ладони! Я чувствую себя совсем юным рядом с именитыми медалистами.
Долго беседую с немкой Магдаленой Нойнер, которую только начал узнавать. Она сегодня выиграла вторую золотую медаль в биатлоне. Магдалена мне показалась скромной, но очень симпатичной. Украдкой поглядываю на американскую «звезду» Боде Миллера, собираясь попросить его о совместном фото, но он уткнулся в телефон, сидя поодаль и низко надвинув на глаза кепку.
После бесконечного ожидания наконец звучит олимпийский гимн. Я выхожу вслед за словаком и россиянином, с которыми мы делим подиум. Сразу замечаю французов и улыбаюсь при виде развевающихся триколоров. Мне нужно несколько долгих секунд, чтобы найти свое место на этой незнакомой сцене. Наконец я получаю медаль. Мою медаль.
Она только серебряная, но самая красивая: волнистой формы и украшена выгравированными орнаментами индейцев Британской Колумбии.
Мне трудно оторвать взгляд от этого великолепного предмета. Моя первая настоящая медаль…
Звуки русского гимна, исполняемого в честь олимпийского чемпиона Евгения Устюгова, возвращают меня в реальность. Снимаю шапку в знак уважения и ищу взглядом французов. Они все здесь: Стефан Бутьё, мой тренер по лыжам, Зигфрид Мазе, тренер по стрельбе, Кристиан Дюмон, руководитель французской сборной, четверо «мушкетеров скольжения», сервисеров: Гаэль Гайар, Кристиан Фавр, Оливье Гонон и Грег Дешам, а также тренеры девушек – Поло Жиакино и Лионель Лоран. Слева от них я замечаю маму и младшего брата Бриса, моего дядю с камерой в руке и отца, что-то прячущего за французским флагом. Я не вижу Симона, моего старшего брата, с которым делю этот прекрасный период жизни и за которым следовал в занятиях биатлоном до тех пор, пока не оказался в сборной Франции, а затем и здесь, на Олимпиаде в Ванкувере. Я не вижу Симона, но знаю – он здесь.