— Ты приятно пахнешь, — говорит он мне шепотом. В салоне громко играет радио, Леха трется носом о мой висок. Он намного ближе, чем следует, я тоже чувствую запах его кожи, смешанный с ароматом туалетной воды. Мне тоже приятно, но я решаю оставить это при себе. Он ведет рукой по моему плечу медленно и одновременно невыносимо сексуально. Пульс учащается, хорошо, что в темноте не видно моих постыдно горящих щек и лихорадочно блестящих глаз. Эмоции интенсивные, разрушительные и одновременно… такие настоящие. Никогда я не испытывала ничего подобного. Это слишком. Мне кажется, я медленно умираю.
Между нами ничего не может быть. У него — невеста, у меня — чувство собственного достоинства.
Он не пьяный, но навеселе. Я зажмуриваюсь, когда чувствую на себе его горячее дыхание. Он не догадывается, как на меня действуют эти игры по краю терпения, травит каждым движением, словом. Никогда я не слышала: «я тебя люблю» — от мужчины. «Ты приятно пахнешь» — тоже отправляется в копилочку. Но он не должен об этом узнать, по крайней мере, не сегодня. Слишком унизительно.
— Знаешь, как было бы идеально закончить вечер? — у самого моего уха звучит его тихий, низкий голос. Мне кажется, я сейчас ударю его изо всех сил. Нервно прикусываю внутреннюю сторону щеки.
Вот так просто у людей: сходили на свидание, почувствовали химию, переспали. Перед этим купили надежные презервативы, обсудили допустимое в постели, наговорили друг другу приятных слов для храбрости. Обыкновенно и достойно. У других. Не у меня.
— Сейчас мы тебя привезем к Нике, и закончите, — парирую без особого энтузиазма. Жалею, что произнесла эти слова вслух. Воображение щедро подкинуло картинки, которые представлять совсем не стоило.
— Ты бы хотела оказаться на ее месте? — видимо, мой снайпер выпил больше, чем следует. Делаю глубокий вдох перед тем, как ответить:
— Нет, конечно. Бедняжка сидит у окна и ждет. Не мое.
Он смеется, а потом мы оба смеемся, но недолго, потому что, по сути, не над чем.
— Да, я гадко с ней поступаю.
— Почему? Тебе нравится обижать людей, которые тебя любят? Это такой способ психологической самозащиты?
— Я такой, какой есть. Бывают и похуже.
— Ой, Леш, что за чушь? Любой человек может измениться, если захочет. Тем более. в лучшую сторону. Ты ее осознанно держишь на расстоянии. Чего ты боишься?
— Ничего.
— Все чего-то боятся. Я бы хотела встретить человека, с которым будет не так страшно.
— Не так страшно «что»?
— Всё, — вкладывая в это понятие действительно всё. В том числе, конечно, секс, но не только. Мне никогда не хотелось перепихнуться с кем-то по-быстрому. Сбросить напряжение. Для здоровья. Нет, все не то.
Возможно, какая-то часть моего внутреннего «я» застряла в наивном подростковом возрасте. Но искренние слова «ты мне нравишься» — разве живут где-то за гранью современных отношений? И лепестки по кровати при первом разе… дело ведь не в цветах вовсе, а в том, что кто-то заморочился. Постарался сделать приятное любимому человеку.
Он молчит некоторое время, я невольно слушаю радио, как раз заканчивается песня и начинаются полуночные новости. Провожаю глазами столбы уличного освещения, пока мы пересекаем могучую реку Енисей по мосту. Диктор пробегается по важнейшим событиям дня, одним из которых становится болезненный для всей страны инцидент в Красноярске.
Замечая, что мы притихли, водитель делает погромче, и салон заполняет звучный мужской голос, рассказывающий о том, что женщину, попавшую под раздачу при операции СОБРа, перевели из реанимации в палату, ее жизни и здоровью ничего не угрожает, началось расследование действий силовиков.
— Твари, — плюется водитель, — только рядом с бабами и смелые, особенно когда с оружием в зубах. А случись война, где они, силовики эти? Обычные мужики пойдут границы защищать! Почему? Потому что там не бабы с детьми, а вооруженный противник. Трусы!
Я смотрю на Лешу, он невозмутим, открываю рот, чтобы возразить, но Марченко дает знак молчать, дескать, это бесполезно. Он не срывается на таксисте, хотя мог бы отыграться.
— Полегче, мужик, я мент, — говорит спокойно, но с нажимом. Мне же улыбается и быстро подмигивает. Да, таксисты знают все, поделятся мнением, даже если не спрашиваешь, мы как раз обсуждали недавно.
— Так я не про полицию, — суетится тут же. — Вот если…
— Просто молчи, — советует Леха, и тот много раз подряд кивает.
— Сразу куда-то смелость подевалась, — подмечаю я с улыбкой. — Чего ж бояться, если все полицейские — трусы.