— Я люблю тебя… люблю, — пробормотала она, зевая, и вскоре уснула, так и не выпустив его руки.
Держа Иден в объятиях, Себастьян молил Бога, чтобы она никогда не узнала, что он и ее похититель — это одно и то же лицо. Господи, как могла судьба сплести их жизни в такой запутанный клубок? Час спустя Иден тихо; застонала и повернулась. Себастьян взглянул на часы: не начинает ли ослабевать действие снотворного? Он не мог рисковать быть узнанным, Иден не перенесет его обмана. Похолодев от этой мысли, Себастьян осторожно встал и снова взялся за поднос.
— Просыпайтесь, миледи. Ужин ждет вас. — Его благородный британский акцент снова был на месте — как и черная маска, скрывавшая лицо. Иден чуть шевельнулась, и Себастьян поправил подушку у нее под головой. — Иден? — Он коснулся ее плеча.
Открыв глаза, она удивленно моргнула, не понимая, где находится. Боль барабаном стучала в голове, тело словно набили ватой, а рот был сухим, как земли пустыни. Ей отчаянно хотелось пить, и, когда чашка оказалась у ее рта, она с жадностью глотнула, отметив странный вкус.
— Вам лучше?
— Не уверена, — невнятно пробормотала она.
— Выпейте еще.
Она повиновалась и, снова опустившись на подушку, почувствовала пронзительную боль в груди. И не поймешь, где болело сильнее всего, во время побега она, видимо, гак ударилась о дерево, что, казалось, отбила себе все.
— Поешьте, это поможет вам восстановить силы. Иден, не ощущая вкуса, жевала печенье и пыталась вспомнить, где прежде слышала этот голос. О да, теперь она припоминает. Это «его светлость». А где же то отвратительное чудовище, которое заперло се в темноте, а потом за волосы выволокло оттуда?
— Теперь отдыхайте, миледи, болеть больше не будет.
Настойка, добавленная в чай, начала действовать, и Себастьян, накрыв Иден одеялом, пошел к двери. Теперь она спокойно проспит ночь, и кошмарные видения ее больше не потревожат.
Себастьян услышал больше чем достаточно о призраках, которые преследовали и мучили Иден. То, что она помимо своей воли открыла ему, многое объяснило. Стало ясно, почему она всегда держала в узде свои эмоции, почему не любила темноту и боялась закрытых помещений. Она отчаянно пыталась отодвинуть то, что не хотела вспоминать — и, очевидно, никогда не могла забыть. Настанет день, пообещал себе Себастьян, когда он узнает всю правду.
— Ты вернулся? — Шагнув через порог, он с удивлением взглянул на вытянувшегося в кресле Талли. Господи, он был так поглощен Иден и ее страхами, что совершенно забыл о том, что происходит за стенами спальни.
— Вроде бы да. А разве нет?
— Ты привез новые донесения? — спросил Себастьян, ставя поднос на стол.
Пока Талли доставал из-за пазухи кожаную сумку, он зажег свечу, а затем, развернув бумагу, подержал письмо над пламенем. На листке, словно по волшебству, появились слова, написанные лимонным соком, и Себастьян, прочитав написанное, довольно улыбнулся.
— Хорошие новости, ваша светлость?
— Несомненно. Впереди у тебя долгое путешествие, и на каждом привале тебя будут ждать свежие лошади. Дай-ка хлористый кобальт, — Себастьян кивнул на шкаф, — у меня есть что добавить в это донесение. — И, сев к столу, он стал писать свое невидимое сообщение.
— Что будем делать с Тедиесом?
— Я сам им займусь, — ответил Себастьян, не отрываясь от работы. Он быстро писал, но на листе не появлялось ни слова, сведения адресовались только посвященным.
— Как вы одновременно справитесь с Иден и Телиссом?
— На время твоего отсутствия мы переберемся в его хижину, — заявил Себастьян.
— Вы влипнете в новые неприятности, — осторожно предупредил Талли. — Если мисс Иден узнает…
— Не узнает, — отрезал он.
— Вы обманули мисс Иден, а теперь обманываете себя.
— Через несколько дней Тедиес больше не потребуется.
— Мне нравится этот старик, — широко улыбнулся Талли.
— Мне тоже, — кивнул Себастьян, закончив письмо, — но Тедиес должен стать невидимым, как чернила на этой бумаге.
Взяв готовое послание, Талли спрятал его под рубашку и пошел седлать лошадь.
Иден блуждала в дремотном мраке, и настойчивый голос приказывал ей делать то, что се сонное тело не в состоянии было выполнить.
— Пойдемте, миледи. Нужно, чтобы вы пошли со мной, — уговаривал ее Себастьян, закинув руку Иден себе на плечи, — нас ждет ночная прогулка. — Но ее безжизненная кисть снова упала, глаза закрылись, и она опять погрузилась в сон. — Черт возьми, Иден, — Себастьян слегка встряхнул ее, — вы должны проснуться. — Но ничего не помогало, и, выругавшись, Себастьян взял Иден на руки.
Пристроить ее безжизненное тело на спину Араба оказалось гораздо сложнее, и в конце концов Себастьян просто перекинул ее через жеребца, а затем, забравшись в седло, усадил. Пустив коня рысью, Себастьян почувствовал, что Иден подпрыгивает у него на коленях как тряпичная кукла, но после нескольких минут путешествия по пересеченной местности она пришла в себя — на мгновение. Себастьян попробовал положить ее голову себе на плечо, но она тут же скатилась ему на руку, тогда он посадил Иден лицом к себе и положил ее ноги себе на бедра. Так он мог держать ее и одновременно управлять резвым скакуном, которому не терпелось поспорить с ветром. Они находились в сосновом лесу, в полумиле от дома Тедиеса, когда Иден, что-то бессвязно пробормотав, закричала и испуганный Араб шарахнулся в сторону.
— Спокойно! — прикрикнул Себастьян на лошадь. — Да…
— Я не вам…
Иден снова громко вскрикнула и попыталась отстраниться, но Себастьян крепче обхватил ее, чтобы она не свалилась с лошади.
— Успокойтесь, Иден. Это всего лишь я, — тихо сказал он ей на ухо.
— Ваша светлость? — Широко раскрыв глаза, Иден удивленно огляделась по сторонам.
— Дурные сны? — Хуже некуда.
Слава Богу, кажется, она успокоилась. Во время скачки на норовистом скакуне ему была вовсе ни к чему война с призраками. Вряд ли ему удастся управлять вороным и держать Иден, если Араб понесет, К счастью, она больше не подавала признаков жизни, пока они не прибыли на место. Себастьян спешился. Спрыгнув с седла, он успел подхватить ее, прежде чем она упала на землю.
— Еще немного, и вы будете отдыхать в постели, — ласково пообещал Себастьян, глядя на милое личико, окруженное облаком каштановых волос.
Синяки начали бледнеть, и Иден снова становилась похожей на саму себя. Через несколько дней боль ослабеет, и она сможет обходиться без опия. К тому времени необходимость держать ее в заложницах наверняка отпадет, убеждал себя Себастьян. Интенсивный обмен депешами ускорит процесс, и, если все пройдет удачно, Иден так и не узнает об его участии в этой истории.
Иден крепко спала, когда Себастьян уложил ее на кровать и, склонившись над ней, обвел пальцем сердечко ее губ. Вряд ли у нее останутся какие-нибудь воспоминания об их нынешнем путешествии — почти вес оно для нее прошло во сне. Нужно уменьшить дневную дозу успокоительного, решил Себастьян, ей пора потихонечку подниматься, на ночь же придется оставить прежнюю дозу, чтобы исключить возможность повторного побега.
— Себастьян… — прошептала Иден и протянула руку, чтобы поймать кружившие вокруг нее воспоминания.
Соблазн прилечь рядом с ней казался непреодолимым, Себастьяну больше всего на свете хотелось забыться в объятиях Иден, но он не должен пользоваться се беспомощным состоянием. Он и так достаточно обманывал Иден и не собирался брать еще один грех на душу. А кроме того, напомнил себе Себастьян, каждую минуту могут появиться нежданные гости, так что следует быть начеку. И все-таки он оказался возле Иден, соблазнившись возможностью хоть на миг насладиться ее близостью. Иден чуть придвинулась, и его рука невольно легла ей на плечо.
— Что ты хочешь, ангел? — нежно выдохнул Себастьян.
— Тебя…
— Я весь твой, — охрипшим голосом заверил он.
Так и было, пока длилась ночь — но только в ее причудливых сновидениях и его мечтаниях…
Очнувшись ото сна, показавшегося ей вечностью, Иден открыла глаза, увидела солнечный свет, льющийся в окна, которые почему-то были не там, где раньше, и, повернувшись на бок, осмотрела комнату. Где же она оказалась? Последнее, что она помнила… Господи, что же это за «последнее»? И — о ужас! — ее бросили в коптильню, а потом отволокли в спальню… Она содрогнулась, представив, что могло произойти после того, как она потеряла сознание.