После этого ему совсем не хотелось возвращаться домой. Тем более он догадывался, что мать от души выскажется по поводу Оли, не пощадит.
Так оно и случилось. Едва он зашел в квартиру, даже разуться не успел, а мать уже встала в дверях гостиной, скрестив на груди руки. Пока еще молчала, глядя на него насмешливо, но ее молчание было напитано такой желчью, что Ромке хотелось развернуться и уйти.
— Ну, давай, — зло бросил он. — Начинай, высказывай, какая Оля… недостойная. Тебе же не терпится.
Мать иронично вздернула одну бровь.
— Недостойная? Ну вот видишь, ты и сам, оказывается, все понимаешь.
Ромка повернулся к матери, сверкнул гневным взором, затем отчеканил:
— Знаешь, что я понимаю? Что Оля — самая лучшая на свете. И даже не говори, что она мне не пара или еще что-то подобное. Нравится тебе или нет, мы все равно будем вместе.
— Боже, — хмыкнула мать. — Глупость и инфантилизм, видимо, заразны. Но успокойся, я и не собиралась убеждать тебя ее бросить. Даже вмешиваться не стану. Зачем? Тебе и самому вскоре с ней наскучит.
— Не будет этого.
— Потому что, — продолжала мать, будто и не слышала его, — эта Оля — никакая. Полный ноль.
— Ты целый час над ней глумилась и считаешь, что знаешь ее? Она просто стеснялась…
— В том, что она стеснялась, как раз нет ничего плохого или странного. Но беда в том, что ей ничего от этой жизни не нужно. А ты сам знаешь, что когда нет развития, идет обратный процесс. И твоя Оля — просто миленькая пустоголовая овечка. И с возрастом все будет только хуже.
— Это только твое предвзятое мнение. Оставь его лучше при себе. И Оля, кстати, очень хорошо учится.
— Это мнение со стороны. Предвзят у нас ты. Ну, Ром, ты же сам читал Чехова. Вспомни Машу Шелестову из «Учителя словесности». Оля — просто ее воплощение. Поначалу она будет смотреть тебе в рот, впадать в щенячий восторг от любого знака внимания с твоей стороны, на праздники будет вязать тебе варежки, ну или носки, и вообще будет демонстрировать, какая она хорошая хозяйка. Постарается как можно раньше залететь, потому что такие искренне верят, что ребенок — это гарантия замужества. Хотя с тобой это наверняка так и есть. Потом все ее разговоры будут только о кастрюльках, соленьях-вареньях и сериалах на первом канале. Быт сам по себе скучен, но с ней это будет тоскливая, беспросветная трясина. Хотя ты слишком умный, чтобы до этого этапа дотянуть. Только, друг мой, не забывай пользоваться презервативами…
Спорить с матерью бесполезно, лучше не обращать внимания, не слушать, не реагировать, твердил себе Ромка. Она знать не знает Олю, а туда же прет напролом со своими циничными суждениями…
Он метнул в нее тяжелый, мрачный взгляд и, не говоря ни слова, ушел в свою комнату. И даже заперся — хотя мать и так не имела привычки к нему соваться.
Мать и правда не вмешивалась в их отношения. В гости больше не приглашала и даже не поинтересовалась у него ни разу: «Как там твоя Оля?». Она словно забыла про нее, убежденная, что вскоре Ромка и сам прозреет. А нет — так летом ему все равно ехать в Москву, поступать, и эта Оля отпадет сама собой.
Единственный раз за весь учебный год между ними всплыло ее имя — когда Оля подарила Ромке на Новый год варежки, которые связала сама из хорошей, темно-серой пряжи.
Мать как-то увидела их у него и сразу спросила насмешливо: «Олина работа?».
Он не ответил, убирая рукавицы в карманы куртки. Но мать многозначительно кивнула, мол, ну вот, я же говорила, скоро пойдут кастрюльки, пеленки и сериалы на первом.
Но даже тогда она лишь насмехалась, неприятно, но безвредно. И в общем-то до мая в их отношения не лезла.
Взрыв случился, когда Ромка заявил, что ни в какую Москву поступать он не поедет, а останется здесь, в Кремнегорске. И учится будет в местном пединституте вместе с Олей, которая поступит через год…
11
Изо дня в день мать неустанно вдалбливала Ромке, какой он, оказывается, беспробудный идиот. Неистовствовала, угрожала, выдвигала ультиматумы, а то, наоборот, пыталась повлиять на него скорбным молчанием. Но вскоре сама же срывалась.
«Из-за какой-то дуры ты гробишь свою жизнь, свое будущее, вообще все! — негодовала она. — Ты столько лет учился, был лучшим! Столько побед на олимпиадах! И что? Все это коту под хвост? Таких, как ты, с такой головой… в Москве… за границей… да хоть где… с руками отрывают! Ты можешь учиться в самых лучших вузах, можешь достичь высот, а ты вознамерился похоронить себя в нашем затрапезном педе? Это даже не полноценный вуз, а всего лишь филиал! Кто и чему там тебя научит?».