Он не собирался отвечать на этот вопрос. Да, тогда он прогнал её, она уехала от него, и они оба считали себя свободными, но... Коул приложил все усилия, чтобы Джесс забыла о своём вопросе: выписывал круги языком по набухшему бугорку и поглаживал подушечкой пальца чувствительное местечко у входа.
- Давай, Джесс, хочу увидеть это, - шептал парень, усиливая ласки.
Она извивалась под ним, поднимала бедра, часто дышала… и, наконец, сжалась, пульсируя вокруг его пальцев. Тогда Коул перевернул её на живот, подтянул к себе и, беззвучно чертыхаясь, раскатал латекс по всей длине, а потом медленно толкнулся внутрь.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вернуть контроль над собой. Коул двигался в ней, сначала медленно, размашисто, устремляясь внутрь и почти полностью покидая её тело. Но чем дальше, тем быстрее и яростнее становились его удары, тем сильнее колыхались её ягодицы в такт его движениям, тем чаще она дышала. Каждый раз, когда он вбивался в неё до упора, Джесс сладко вскрикивала, подталкивая его к обрыву.
- Детка, я близко, - прошептал он, чувствуя, что уже не может остановить эту волну. И она снова взорвалась под ним, вскрикивая и содрогаясь всем телом. И увлекла его за собой…
Глава 2. Метка
Они лежали в постели и наслаждались этим забытым чувством умиротворения и покоя рядом с любимым человеком.
- Что это? – Коул развернул правую руку Джессики внутренней стороной к себе. Только сейчас увидел на её запястье небольшую аккуратную татуировку: летевшую птичку колибри и рядом птенчик в половинке скорлупы. Нежно провел подушечкой пальца.
- Сделала недавно, - она тоже коснулась рукой цветного рисунка.
- Красиво. Ты похожа на птичку колибри, - Коул улыбнулся. – А это кто?
Джессика тяжело вздохнула.
- Птенчик.
Уж очень пустым и бесцветным был её голос. Нехорошее предчувствие стянуло его грудь железным обручем. Вдруг стало тяжело дышать. Да, было невозможно представить, что Джесс… но если лишь на секунду допустить мысль, что…
- И где… - он перевел дыхание, - где этот птенчик сейчас?
- На небе.
В его голове сложилось два плюс два. Можно было не сомневаться, кто был отцом неродившегося птенчика. Кровь мгновенно вскипела в венах, глаза затянула пелена ярости, руки сами сжались в кулаки. Но Коул еще пытался сдерживаться.
- Джесс… ТВОЮ МАТЬ! – он все же сорвался на крик, резко сел в кровати, заставляя подняться и её. – Когда это случилось? Когда ты узнала?
- Мы были неосторожны, - она вздохнула и закрыла глаза, вспоминая тот день. – Я ошиблась в расчетах. Тогда, в тот день, когда ты вернулся со съемок, - девушка не смотрела в его глаза, водила пальцем по птенчику.
- Дальше, - потребовал он, сверля её взглядом. Его губы были сжаты так плотно, и скулы так отчетливо выделялись в тусклом свете прикроватного светильника, что придавали лицу Коула хищное выражение.
- Сначала все мои мысли были заняты только тобой, а потом мы улетели в тур. Иногда не было времени даже зубы почистить, не то, что следить за циклом. Да и стресс, нагрузка… это всё могло сказаться, - продолжила Джессика. – Я поняла, что что-то не так уже в конце июля. Пять концертов в Нью-Йорке. Мы с девочками зашли в супермаркет, покупали что-то, ходили между полок, и когда я наткнулась на… в общем, я поняла, что прошло уже много времени, а они все не начинались. Я испугалась, сразу купила тест. Он оказался положительным. Две таких ярких полоски, - она покачала головой. – Я купила еще два, на всякий случай. Они тоже были положительными… - девушка замолчала, не в силах продолжать.
- Ну, Джесс! – она вздрогнула от его крика.
- С нами была доктор. Так нужно, доктор всегда сопровождает труппу в туре, - Джессика вздохнула, спрятала лицо в ладонях и продолжила рассказывать. – Я проконсультировалась с ней. Срок был не такой большой. Я еще укладывалась во временные границы, так что она назначила мне препараты, дозы и схему приема… - её голос, такой мертвый, такой ровный. – Всё прошло, как надо. Мы выбрали наиболее удачное время, после последнего концерта в Нью-Йорке. И доктор и девчонки меня прикрыли в тот день, когда… это всё случилось, - теперь он начал вибрировать от напряжения и сдерживаемых слез.
- Блять, Джесс! – Коул представил себе её там, одну, совершавшую эту чудовищную ошибку, с силой ударил по матрасу, и девушка сжалась в комок. Она знала, кому предназначался этот удар. – Я готов убить тебя…
Возможно, и сама она была готова убить себя, но не за тот поступок, а за легкомысленность, за такой безответственный подход, за то, что разрешила им не предохраняться. Но Коулу знать об этом было необязательно. А потому девушка смогла взять себя в руки, набраться храбрости, взглянуть на него и ответить: