И вот здесь всё изменилось. У меня появился азарт. Почувствовав запах пороха, я ощутил волнение. Я не убивал дичь, но во мне проснулось охотничье начало. Оно всегда живёт в мужчине. Он генетически — охотник, и всегда, как бы по зову предков, готов заниматься любимым делом. Я почувствовал себя окрылённым.
Мне кажется, чтобы привить любовь к охоте, тоже нужна правильная методика. Сначала надо пострелять по тем же бутылкам, мишеням — и азарт стрельбы перевесит все лишения, связанные с охотой. А дальше — выслеживание дичи, его тоже можно интересно преподать: пройти по звериным следам, разобрать, что за зверь прошёл, какой след — свежий или старый… Это всё надо правильно и интересно преподнести, и тогда родится новый неистребимый охотник. Это как в математике — чем труднее задача, тем интереснее её решать. Но если ты выключишь свет в комнате, где сидишь, а за стеной играет музыка и постоянно шаркают шаги, если у тебя вместо хорошего стула скрипящая и шатающаяся табуретка, а вместо ручки — сломанный карандаш, то у тебя ничего с твоей задачей не выйдет. Ты не сможешь сконцентрироваться на ней и напрячь своё внимание и память.
А вот если создать надлежащие условия, а саму задачу усложнить, то чисто математические трудности тебя будут не страшить, а привлекать. Так же и в армейской жизни — надо создавать трудности там, где они нужны. И не создавать их там, где их не должно быть: в быту — семейном и казарменном. Так же и с учебно-боевой подготовкой. Когда ты её делаешь интересной, то можешь нагнетать любые трудности. От этого она только выиграет.
15. ЛЁТНАЯ НОРМА
Итак, мы остановились на том, что, промокшие, холодные и голодные, вошли в здание штаба. Стоп: мы вернулись всё-таки не голодными. Впервые за тот бесконечный дождливый апрельский день, когда мы ставили палатки, у нас поднялось настроение. Случилось это после того, как нас привели в столовую. Она поразила нас. Вместо огромного стола, который должен был символизировать общественное питание, мы увидели столики, накрытые белыми скатертями, аккуратные стулья. Это были простые, обыкновенные советские стулья для административных заведений. Но всё выглядело как-то тепло и уютно, особенно после дождя и сырой погоды.
Потом мы увидели на столе яйца, колбасу, хороший белый хлеб — для нас это было нечто невероятное. Вслед за этим появилось молоко. А когда принесли тарелки с жареной картошкой и рисом (двойной гарнир!), на которых к тому же красовался солидный кусок отбивной, настроение у нас резко пошло на взлёт. Потому что мясо по тем временам считалось чуть ли не ресторанным блюдом. Учитывая наше предыдущее общение с военным общепитом, это было просто небо и земля. Само качество приготовления пищи было на совершенно ином уровне.
Мы съели всё быстро и с огромным удовольствием. Более того, кто-то робко попросил вторую порцию. К нашему удивлению, принесли и её. Это было как в доброй сказке. Те, кто попросил, поделились с более нерешительными — и настроение у нас поднялось «выше крыльев». Вроде бы пустячок… Хотя какой же это пустячок? Недаром говорят: «Харч в обороне — самое главное!» Теперь мы знали, что хотя бы с питанием у нас будет всё хорошо. Нам объяснили, что это не просто еда, а лётная норма. И мы поняли: о лётчиках всё-таки заботятся.
16. КЛАПАН ЗПКОП 0235/1423
На следующий день состоялось первое построение на аэродроме. Не было привычной зарядки. Вышел было один из пехотных командиров, чтобы погонять нас по полю, но его остановил заместитель командира полка по строевой подготовке и сказал, что теперь власть над нами переходит в их руки и общий распорядок дня вместе с уставным армейским порядком будут проводить в жизнь уже другие — лётные — командиры. Мы ещё не знали, как они будут к нам относиться, но уже сама смена пехотных командиров на авиационных прибавила нам настроения.
Дальше нас разбили на звенья, а те, в свою очередь, на экипажи. Теперь вместо батальонов мы состояли в эскадрильях, вместо рот — в звеньях. На нас повеяло духом приближающихся полётов. Мы преодолели долгий и самый тяжёлый период обучения. Наступала весна. Погода становилась всё лучше и лучше. Зазеленела первая трава. Невдалеке стояли самолёты, простые «Яки». Ещё раньше товарищи объяснили мне, что обучение лётному делу начинается с легкомоторной авиации. И это нормальное явление. Просто я был ещё совершенно дремучим человеком в этом деле, совсем не знакомым с азами авиации.
Началась непосредственная подготовка к полётам. Прежде всего она включала в себя изучение материальной части и сдачу экзамена по Як-18А. Затем нам предстояли прыжки с парашютом. Потом — азы штурманской и лётной дисциплин. Когда мы изучали материальную часть самолёта, приехали те преподаватели, что «пестовали» нас в училище. Они участвовали в приёме экзамена. Особых трудностей у нас с этим предметом не было, ведь в училище мы уже сдавали экзамен по материальной части самолёта, на котором нам предстояло летать. Но методика обучения (я опять возвращаюсь к этой теме) была серой и монотонной. Нам не прививали тех знаний, которые действительно нужны лётчику.