Я тут же шлепнула его по руке.
А в комнату неуверенным шагом вошел отец с букетом ромашек наперевес – мамиными любимыми цветами. Я наблюдала больше за реакцией мамы, чем за папиной. Там все понятно – раскаяние, сожаление и боль за бесцельно упущенное время.
Первая эмоция – недоумение. Очевидно, что мама не ожидала появления какого-то постороннего мужчины в нашей квартире.
Вторая эмоция – шок.
Третья – узнавание… Мама не удивилась, нет. Она просто судорожно схватилась за живот и часто задышала, не отводя взгляда от «гостя». Даже прошедшие годы не смогли сильно изменить их обоих. Да, они стали старше, но в памяти у каждого они остались такими, как раньше.
Четвертая эмоция – боль. Эту боль узнают из тысячи возможных. Она отражается в глазах. Ее чувствовали миллионы преданных, брошенных, разбитых и обманутых сердец.
Пятая эмоция – ненависть. Постоянно улыбающееся лицо исказила неестественная маска праведного гнева.
-Ты… - прохрипела мама.
-Я, Танюш, - отец сделал шаг навстречу, а мама оттолкнула нас с Ваней и отступила назад.
-Как ты посмел… После всего… КАК?!
-Таня, позволь мне объясниться… - мужчина положил букет на край стола.
-Через двадцать лет?! Серьезно?! Ты подбирал слова для объяснений?!
-Мне безумно жаль…
-Жаль?! – мама истерически захохотала. – Чего именно, уточни, будь любезен? Что в свое время с малолеткой связался? Что не предохранялся? Или чего-то еще жаль?
-Татьяна, - отец сжал зубы, а на висках была заметна пульсирующая жилка, - дай мне закончить. Пожалуйста.
-Слышать ничего не хочу! Вон из моей квартиры!
Мужчина ее не послушал и постепенно приближался к ней.
-Ты оглох! Вон! – голос женщины уже сорвался на крик.
-Папа, - я его окликнула, заметив, что маму начинает бить истерика. Мне стало страшно.
Родители резко обернулись ко мне.
-Папа? – мама ошалело уставилась на меня. – Ты все это время общалась с этим…? И молчала? Как вообще вы встретились? – из глаз ее побежали крупные капли слез. – Ты его простила? Он нас бросил! Бросил! Без слов! А сейчас он, видите ли, хочет объясниться!
-Мама, выслушай его… Он все расскажет…
-Убирайтесь… - прошептала женщина, оседая на пол.
-Что? – я не поверила своим ушам.
-Убирайтесь. Все. Не могу вас видеть.
-Мама…
-Татьяна Васильевна…
-Танюш…
Мы втроем бросились к ней, но мама вытянула руки в останавливающем жесте.
-Уйдите… Пожалуйста…
Мы ехали в полной тишине. Ваня даже музыку не включал.
В голове мелькала лишь одна картинка: плачущая мама, папа, стоящий с каменным выражением лица и Гофман, который буквально оттаскивал меня от мамы.
Я тихо плакала.
-Маленькая, хватит плакать, - он взял мою ладонь, переплел наши пальцы и пристроил у себя на колене. – Ты должна понять – ей просто нужно было побыть одной, все переварить.
-Я была права, когда говорила, что нельзя ехать всем сразу, - мой голос предательски дрожал.
-Детка, ты представь, сколько продолжалась тогда бы эта прелюдия? Она бы ни за что не согласилась с ним встречаться. А тут ее никто не спрашивал. Они знают, что каждый из них жив, здоров и в пределах досягаемости. Твои родители – взрослые люди. И сами разберутся. Дай им время. Ну, а если что – поможем.
Я жалобно всхлипнула, а Иван поднес мою руку к губам и оставил на ней нежный поцелуй.
-И папа теперь обиделся… А что, если он снова уйдет?...
-Да куда уж он теперь денется… - Ваня посмотрел в зеркало заднего вида, в котором отражалась машина отца, ехавшая позади нас. – Он тебя не бросит. Теперь мы с тобой – все, что у него есть.