-Вань, что случилось? – в ответ я получила лишь молчание. – Я тебя чем-то обидела? Я тебе надоела? Да посмотри же ты на меня, мать твою! – выкрикнула я и испугалась. Неужели я только что накричала на учителя? Но я добилась своего. Иван оторвал взор от монитора и взглянул на меня. Первый раз за это утро.
- У девочки прорезался голосок? – он медленно встал со стула. – Девочка, наверное, забыла, где она находится, и кто перед ней стоит…
-Извините, - полепетала я и опустила взгляд на кафельный пол.
-Нет уж, - мужчина схватил меня за подбородок, - теперь ты на меня смотри. И запоминай. Маш, надо прекратить. Мы заигрались. Хорошо, что это недалеко зашло. Мы можем все прекратить. И быть просто учителем и ученицей.
-Заигрались? – прошептала я сквозь слезы. – Для тебя это была игра? А что ты мне говорил – вранье? Зачем?
Громов рвано выдохнул и прижался своим лбом к моему.
-Маленькая, так надо… Так будет лучше…
-Для кого?
-Для всех. Ты еще слишком чиста и молода для такого козла, как я. Тебе нужно сейчас готовиться к экзаменам. Искать ВУЗ для поступления. Встречаться со своим ровесником… Прости меня… Я дал тебе надежду на что-то большее. Можешь меня ударить, наорать. Но это все.
Я отпрянула от него, будто обожглась. Сдержать слезы я даже не пыталась.
-Хорошо, Иван Андреевич. Спасибо. Вы мне очень помогли, - сказала я и вылетела из класса. Сзади раздался глухой звук удара кулака об стену.
11
Маша
-Манюнь, ну не убивайся ты так… Господи, ты мне прямо сердце разрываешь… - Катя гладила мою голову, примостившуюся на ее коленях. После школы я поехала к ней и рассказала ей все. Про мои дополнительные занятия, про математика, про себя и про свои чувства к нему. Катя сначала долго думала, а потом просто обняла меня. Мы сидели уже несколько часов. Вытирая мои щеки, Катя произнесла:
-Маш, я еще вчера хотела тебе сказать, что это плохая идея. Он – учитель. Кобель, к тому же. Я его недавно видела только в кафешке: он какую-то курицу облизывал, - от слов подруги мне стало еще хуже. – Ты просто светилась рядом с ним. Я думала, обойдется все. И хорошо, что все закончилось. Слышишь? – я кивнула и шмыгнула носом. – Хорошо, что дел не натворили… Ох, горе ты мое луковое. Говорила я тебе: мути с Олегом, мути с Олегом. Оооох…
-Ну хватит, - прогнусавила я, - не причитай. Как бабушка моя. Кать… Я, кажется, в него влюбилась…
-В Олега?! – выпучила глаза Катя.
-В Ваню!
-Дурная ты… Забудь. И глупостей не делай, Маш…
Катя
Мы знакомы с Машей всю жизнь, как мне кажется. Хоть она и на месяц старше меня, для нее я была нянькой. Она была слишком наивна для этого мира. Меня растила мать с придурком-отчимом, который трахнул меня прямо на четырнадцатилетие. Так что мою невинность, как и наивность, как ветром сдуло. Об этом мало кто знает. Маша в их числе. Я всегда скрываю свои эмоции за маской глупой дурочки и невыносимой болтушки. Так проще.
Маша заставляла меня смотреть в будущее с улыбкой, а я подгоняла ее, смешила. И любила, как родную сестру. И моей сестре было очень плохо.
Я помню тот вечер в «Дарке», когда математик со Стасом подошли к нам. Я почему-то подумала, что Машке необходима капелька экстрима в жизни. Хотя должна была предупредить, что эти мудаки думают сначала членом. Гофман как раз из такого теста. Я знала, что его выгнали из двух школ, что баловался травкой в юности, что пользовался девчонками и бросал. Это знакомая моя поведала, рыдая в три ручья. После смерти родителей он вроде как взялся за ум, окончил институт с красным дипломом. Я немного охренела, когда он устроился в нашу школу. Он производил впечатление солидного учителя. Я сама на него запала. Но он не поддался (опять же, плюс к его репутации). Я решила, что он изменился.
Я думала поговорить с Машей, но не было подходящего момента. А тогда на квартире у Вани я увидела их лица, их взгляды… Они буквально светились. До определенного момента. До разговора с Данилом. После того, как Маша уехала, Ваня крепко приложился к стакану – не участвовал в разговоре, просто сидел и пил. Стас и Даня увели его в комнату. Вернувшись, Данила рассказал нам об их беседе. Вроде как он правильно сделал. И Ваня правильно сделал. Но не по чувствам. Я видела, как он метался, как говориться, «между добром и злом». Добро, скорее всего, победило.