Иван
Я понимал, что рано или поздно все раскроется. Но не предполагал, что так скоро.
Выслушав весь речитатив, который вылила на меня директриса, я задал единственный вопрос:
-Кто?
-Я не могу этого сказать, но информация из надежного источника.
-Никитин? – Спросил я и наслаждался реакцией. Глаза забегали, ответ не сразу был придуман в ее голове.
-Нет, конечно, с чего Вы взяли….
Это был Олег.
После всего трэша, что был дальше, я действительно пошел разобраться с делами.
Заглянув в кабинет химии, я фальшиво улыбнулся:
-Вера Ивановна, мне Никитина бы забрать, - я посмотрел на парня. Он заметно напрягся и замешкался. – Никитин, шмотки бери и за мной.
-Олег, не задерживай нас и Ивана Андреевича, - захлопала ресницами химичка. Господи, уже полтинник и все туда же!
Олег медленно собрал тетрадки, и подошел ко мне.
-Всего доброго, Вера Ивановна. Извините за беспокойство.
-Ничего-ничего, Ванечка…
(Брр… Бесят, когда так называют)
Как только дверь захлопнулась, я схватил парня за шею и затолкал в соседний кабинет. Свой кабинет. Пока свой. Споткнувшись, Никитин бросил рюкзак и кинулся на меня. Был встречен смачным ударом моего правого кулака.
-Какого хрена? – взревел он, и вытек кровь, начавшую сочиться у него из губы.
-Ты счастлив теперь?
-Да про что ты?
-Я про твою исповедь директрисе. Боже, посмотрите на него: маленького мальчика обидели! – воскликнул я и поднял руки вверх. – И маленький мальчик побежал жаловаться взрослой тете… Болтун – находка для шпиона. Только, гнида, ты не учел, что мне похер. На тебя. На твои россказни. На директрису. И мне ничего не будет, как ты не старайся. У меня больше влияния, чем у сопливого мальчишки.
-Значит, я прав. Ну и как она? Огонь, правда?
Я бросился к нему, схватил за воротник рубашки и встряхнул.
-Слушай сюда, кретин. Еще одно слово про нее, одной разбитой губой ты не отделаешься. Все понял? Я знаком с твоим папашкой, и стоит мне лишь намекнуть, что его драгоценный наследник пытался изнасиловать девочку… О, неужели я вижу страх в твоих бессовестных глазенках…
-Да понял я. Отпусти! – Никитин поправил одежду, сплюнул на пол кровь и вышел из кабинета.
Ну вот. С одним разобрались. Осталось самое сложное.
Я шел к Громовым, заранее зная, что скажу. Монолог давно созрел в моей голове.
Как только мы остались наедине с мамой Маши, я заговорил:
-Татьяна Васильевна, я уже просил у Вас прощения, делаю это еще раз. Я понимаю меру своей ответственности, но…
-Иван, надо было раньше думать об этом, - прервала меня женщина. – Но что сделано, то сделано. Я еще не отошла от шока, и лучше не усугублять ситуацию. Скажите спасибо ей, что я согласилась поговорить. Я, также как и она, рано влюбилась до одури в одного мудака. Он был старше. Все было так красиво, как в кино. А потом он меня бросил. И Машку я растила одна. Я не хочу, чтобы она повторила все это. Она ж девчонка совсем. Должна гулять, развлекаться, в институт поступить, в конце концов! Пойми, она – все, что у меня есть.
-У меня тоже. – Я присел на краешек дивана и взял за руку Татьяну. – Давайте заботиться о ней вместе. У меня очень серьезные чувства. Я смогу дать ей все: заботу, дом, образование.
-Ничего, что ты теперь безработный? – спросила Громова. Я улыбнулся, достал из кармана сложенный листок и протяну ей. – Что это?
-Это документ, подтверждающий, что я владелец компании. Без средств не останемся, не волнуйтесь.
Женщина пробежала глазами по документу и удивленно подняла брови.
-А что за цирк с преподаванием?
-Это не цирк. Я всегда хотел стать учителем. Я могу пообещать Вам одно: я ее не обижу. А если она сама захочет уйти, я ее отпущу.
Женщина глубоко задумалась, но потом произнесла:
-Ладно, Иван. Допустим, я согласна. Мы не будем никуда заявлять. Да, в принципе, и не собирались. Идем, Маша ждет.