— И все? — с подозрением протянула Люси. Он что-то недоговаривал.
— Ну… Я планировал вчера вечером вернуться домой, но приближенные и Зереф с Гажилом решили устроить мне праздник. Отпустили только под утро, — стушевавшись Драгнил почесал затылок, и тут же отдернул руку, вспомнив, что она в пене.
— И все? — повторила Люси. Она все ждала, что он скажет, что где-то в нем промелькнет «я испугался».
Нацу кратко сказал «да». Это была правда. Он не испугался, он просто занимался своей работой. Почему-то для Люси это было к сожалению. Она не понимала себя: его побег мог разбить ее сердце окончательно, оно было равносильно предательству — и по не понятным причинам она этого боялась и ждала. Ждала, что он хотя бы задумается о побеге.
Люси села прямо, чтобы не смотреть на этериаса, и прикусила губу. Она должна быть счастлива, что ее худшие ожидания не оправдались, что Нацу исправился. Что с ней не так?
Драгнил, не подозревающий о терзаниях этери, с массажа головы перешел на шею и плечи. И опять вместо расслабления, у нее появлялись новые подозрения: за эти две недели они не поговорили ни разу, с чего вдруг он такой заботливый? Брови сильнее свелись к переносице. Хотела бы она не думать об этом и просто радоваться, что ее демон, которого она любила, вернулся к ней. Хотела всем сердцем. Не выходило — Нацу слишком много раз давал ей повод усомниться в искренности своих чувств, и доверие было потеряно.
— Я рад, что тебе стало лучше, — мягко улыбнулся этериас. — Ты эти недели была сама не своя.
— Я последние пять месяцев сама не своя, — резко ответила Хартфилия. Ее взбесили его слова. Разве он знает какая она? Весь второй период она с ума сходила, из-за «экспериментов» его дорогих мальчиков — удивительно, что она еще не сошла с ума. И до этого он пять месяцев, с тех пор как она узнала правду о мальчиках, практически отсутствовал в ее жизни. Если ее сравнить сейчас и десять месяцев назад, когда они еще были счастливы вместе, то она сама себя не узнает. Может, то, какая она теперь, и есть она настоящая? Люси не знала ответа, так откуда он есть у Нацу? Сказать бы это все ему в лицо, но сил и желания не было. Наверно, это даже к лучшему. Если она это сделает, все опять ухудшится, хотя вроде только начинает налаживаться, по крайней мере, надеялась на это.
— Неправда. Тебе было плохо, очень плохо и тяжело, не представляю, как ты смогла все вынести, но ты оставалась Люси, а теперь…
— Нацу, почему ты здесь? — Хартфилия перебила демона. Не желала она говорить ни про себя, ни что-либо слушать. — Мальчики спят?
Драгнил внимательно сверлил взглядом макушку этери. Она странно себя вела. Раздражительна, то докапывается до него, то резко меняет тему, а до этого была апатична и вела себя отстраненно, словно ее сознание где-то в другом месте. Это беспокоило. Амри с Адерой его успокаивали, объяснив, что это нормально у родивших этери, учитывая, что им пришлось вытерпеть в последние месяцы. Редкость, когда они полностью ментально здоровы, даже у тех, для кого беременность была желанной. Через время это, вроде как, должно пройти. «Вроде как» ужасно не нравилось Драгнилу, но и что делать не знал, и не нашел ничего лучше, как дать Люси время, пока сам тонул в заботах о детях и работе. Это помогало, как ему показалось. Но как это будет идти в дальнейшем и будет ли Люси такой же, как раньше — такой же, как он видел Люси в ее день рождения — предвидеть не мог.
— Угадала, — с неловкостью и неким смешком проговорил Драгнил. Он решил сохранять оптимистичный настрой, хотя последние две недели оно у него не пропадало, несмотря на огромную занятость. — Насчет мальчиков, нам нужно решить один важный вопрос. Я подожду тебя.
Говоря это, Нацу был слишком серьезен, что озадачило исповедницу. Она терялась в догадках, что именно ему нужно. Все родительские обязанности легли на Нацу и то, что со временем на нее они тоже лягут, было разумно. Он хочет отгородить их от нее? Этериасы повернуты на своих детях, и она поймет его, к радости, не привязалась к ним и может держаться в стороне. Или наоборот хочет, чтобы она стала им матерью? Это тоже выполнимо, все-таки она еще не пробовала себя в этой роли, и ее отношение к мальчикам еще изменится. Просьба может быть совсем иной, и она не представляла что именно, за эти две недели Нацу вполне мог уладить все сам. Догадок было много, но она решила не мучить себя и подождать.
Он хочет отослать ее обратно?
Этериас уже смыл пену с волос девушки, встал в сторону и ждал. Она попросила его уйти, что он вежливо сделал, и предупредил, что сейчас к ней зайдет кто-то из слуг.
— Нацу, хотела бы попросить тебя, больше не приставлять ко мне никого, — тоном не требующем отклонений потребовала Хартфилия.
Драгнил медленно развернулся. Сквозь пелену пара она видела явное недоумение на его лице. Так и читался вопрос «Зачем?». Оба выжидательно вслушивались в тишину. Неужели он и вправду не понимал?
— Я не беременна и больше не могу навредить твоим детям, и со здоровьем у меня все нормально. Я не нуждаюсь в этом, — она хотела добавить, что и во время беременности присмотр был совершенно бессмысленен, но успела прикусить язык. Нацу думал иначе, и из простого разговора это перетечет в ссору, а в ссоре она никогда не выходит победителем.
Впрочем и на Драгнила имелась управа.
— Пожалуйста, Нацу. За мальчиками пускай присматривают, даже при мне, я не против, но когда я одна — я хочу быть одна, без кого-либо еще, — если бы он все еще был рядом с ней, она бы взяла его за руку или приобняла. Люси не особо нравился подобный способ, слишком льстиво, однако он работает на мужчинах — не раз видела подобные сцены на улочках около ателье или ювелирных — и на этреиасах в том числе, как успела проверить. — Я устала, я хочу побыть свободной. Пожалуйста.
Этериас отвел глаза и нахмурился. Это хорошо. Он может и выглядит сейчас спокойным, но что-то внутри, скорее всего интуиция, говорило исповеднице, что он устал морально и легко, как порох, которого коснулась мелкая искра, может взорваться. Если это произойдет, то он не только на все ее просьбы ответит отказом, он в сердцах выскажет все о чем молчал, и наверняка это ей не понравится.
Еще одна мысль, чем могла бы закончиться ее необдуманность, и у Люси, все еще сидящей в горячей воде купальни, холод разлился в животе. Пока она была беременна, Нацу не смел поднять на нее руку — она знала и порой пользовалась этим, — но у нее не осталось защиты. А сейчас он даже не нуждался в ее теле. В будущем все не ограничится одним ударом или изнасилованием.
— Пообещай, что не сделаешь с собой ничего, — Люси удивленно уставилась на этериаса. Она ожидала, что он откажет или отложит разговор, в лучшем случае хотя бы прислушается, а тут ставит одно-единственное условие, совершенно не сложное.
— Я может и сама не своя, но не настолько, чтобы собственноручно лишить себя жизни, — в паре силуэт демона терялся, однако смятение в нем она видела четко. Она понимала причину этого, этери не редко сходят с ума, и она во время второго периода иногда заикалась, что лучше умрет, чем будет терпеть это еще. Чтобы успокоить этериаса, с легкой улыбкой добавила: — Обещаю.
Он кивнул спустя десять секунд пристального рассматривания. Он что-то пробормотал про способ срочного вызова слуг, если станет плохо, и вышел. Улыбка сохранилась на лице исповедницы. Несмотря на напряженные моменты в разговоре, он оставил приятное послевкусие — Нацу не забыл, Нацу заботится о ней. Она погрузилась глубже в воду, отгоняя мысли, что он бы не согласился так легко, не будь ему все равно.