***
Напряженность и волнение с новой силой захлестнули Люси. До этого ей всегда приносили мальчиков, сейчас она сама к ним шла. В этом практически не было разницы, для Люси же это было совершенно иначе, словно она впервые идет увидеть своих детей, которых так ждала и оберегала почти пятнадцать месяцев, которых любила.
Чем ближе они приближались к спальне Драгнила, сердце стучало сильнее и в любой момент, как в испуге, готово было упасть в пятки. Она боялась. Чего именно, сказать не могла, но страх медленно одолевал ею и желание убежать в лазарет и провалиться в беспамятство возрастало. К сожалению, рядом шел Нацу. Его реакция и скорость были нечеловечески быстры, схватить и затащить в комнату ему труда не составит. Выглядел он радостным, предвкушение встречи со своими детьми языками огня на коже вырывалось изнутри. Люси подумывала, что он не заметит, если она в один момент развернется и уйдет, ведь казалось, что он готов сорваться с места. Однако стоило ей начать идти медленнее, как он оборачивался и спрашивал поспевает ли она, обрывая попытки побега. Видимо она и вправду была необходима.
Когда они оказались в комнате, Люси с удивлением не обнаружила там кроваток и прочих детских вещей. Ничего не изменилось. Нацу заметил, как бегает взгляд этери, и объяснил, что он часто сидит с мальчиками здесь, но пока его не было все перенесли в детскую.
— Которая раньше была моя, а до меня отца и дяди, а до них бабушки Рейны и так далее, — перечислял Драгнил и продолжил со смешком: — Там сделали ремонт, так что теперь она как новая, а то у меня все стены были в черной саже и в рисунках драконов и монстрах, хотя их может и можно было бы оставить. Я раньше сам рисовал, а потом дядя пригласил художника, и их расписали как надо. Ну да ладно, мальчики потом сами решат, нужно ли им это. А еще я нашел свою карту секретных ходов, на удивление, там было так много пометок и замечаний, где и что — помню, как долго мучился. Надо будет пройтись проверить все ли правильно.
Этериас говорил про то, в каком удивлении был, когда пять месяцев назад открыл собственную комнату спустя двенадцать лет и не помнил в ней практически ничего, хотя в груди разливалось приятное чувство ностальгии, а также рассказывал детские воспоминания. Хартфилия внимательно слушала, ей всегда было интересно узнать о прошлом Нацу, пестрящим всевозможными событиями, в отличии от ее. Вместе с этим размышляла, где же сама комната? Она находится недалеко, так чтобы можно было до нее быстро добраться, вот только, как она не заметила, что где-то рядом с комнатой проходил ремонт? Она точно должна была что-то заметить. Драгнил подошел к одному из гобеленов, на котором был рисунок дверной ручки не вписывающимся в картину, и которой прежде не было — Люси выучила эти гобелены наизусть. Секунда и у исповедницы в шоке распахнулись глаза — дверная ручка вся в рисунках из странных знаков материализовалась, и этериас открыл дверь. Новый смешок вырвался у Драгнила.
Поместье строилось во времена войны, и все в нем было сделано для защиты главы, поэтому поместье было встроено в гору и существовало огромное количество секретных ходов. Дети самое важное для этериасов, и обезопасить их было намного важнее. Для этого были использованы заклятия: за гобеленом скрывались специальные письмена, точно такие же, что и на ручке, и небольшая дырочка в стене. Чтобы попасть в комнату детей, нужно было выгравировать знаки на ручке, вставить и дверь откроется, а потом скроется рисунком в гобелене, чтобы спрятать ту от врагов. Существовал и другой проход в комнату, сделанный в послевоенное время, и хоть в нем не было использовано заклятий, благодаря запутанным коридорам дойти до туда было не легче.
Они прошли вперед и вскоре оказались на развилке. Заглянув в проход в право, исповедница увидела еще одну раскрытую дверь, откуда шел приятный дневной свет, — там детская. Проход влево уходил в пустой каменный коридор и заканчивался лестницей вниз. Люси подозревала, что там архив: когда они с Игнилом там были, он раскрыл ей, что отсюда есть выход в главную спальню, из которой идти минуту-две, а не десять, сколько обычно тратилось с плутаниями по секретным путям.
«Убежать?», спросила сама себя Хартфилия. Обычный выход из архива она знает или же спрячется где-то в других комнатах по пути, если Нацу сильно разозлится. Этериас легким толчком в спину направил ее в детскую, и ее лицо ошпарило жаром. Как же она не хотела туда идти. Ей было безразлично, когда мальчиков приносили покормить и была готова продолжить подобное взаимодействие. Все, лишь бы не идти к ним. Никого не волновали ее желания.
Она вошла в комнату с белыми стенами и огромным окном напротив двери, что с одной стороны закрывалось веткой высокого дерева, с другой пропускало лучи солнца и отблеск от снега, делая комнату еще светлее. Детская была меньше главной спальни и при этом все еще большой. Расположение мебели в ней было симметричным, но несмотря на это, выглядела она все еще несколько пустой и необжитой, что наверняка исправится с возрастом. Взгляд Люси привлекли две стоящие посередине кроватки.
— Здравствуйте, хозяин, — поклонилась Марл. Нацу сразу же подошел к кроваткам и поинтересовался, как прошли три дня без него. — Они сильно капризничали без вас, никак не могли успокоиться. А так все в порядке.
Слова гибридки подтверждали появившиеся мешки под глазами, она часто зевала. Этериас поблагодарил и сказал служанке идти, не посмотрев на нее, он был полностью сосредоточен на мальчиках. Широкая улыбка расплылась на лице от радости встречи и новостей. Мальчики привязались к нему, от осознания этого тепло сильнее разливалось в груди.
Люси со стороны наблюдала, не смея приблизиться. Может ей все-таки уйти? Сейчас Нацу потерял бдительность и кто знает сколько пройдет времени, когда он заметит пропажу. Вот только, почему-то все шло не по предположениям исповедницы. Все еще не отрывая глаз от детей, он поманил рукой этери. Люси напомнила себе, что пришла сюда решить важный вопрос и, раз это не сделали за две недели, так легко ее не отпустят.
Хартфилия решила, что чем дольше она будет бояться, тем дольше будет продолжаться эта пытка. Верховные учили справляться с болью и страхом — это окажется бесполезным, если она отступит перед такой мелочью. Больше не медлительно, она подошла к кроваткам быстро и стремительно, но уверенности, обычно присущему этому шагу, в Люси не было. Она склонилась над кроватками и впервые рассматривала мальчиков, что изменили ее жизнь. До этого она их просто кормила, выполняла свою роль, они ее не интересовали. Грудь сковали путы, дышать стало сложнее.
Люси видела не мало младенцев — когда в поселении рождалась новая девочка, она уже в первые часы своей жизни проходила по рукам всех исповедниц — все они были очень похожи. Не по мнению их матерей, конечно же. Сейчас она смотрела на своих детей и единственное отличие, что нашла — разные цвет ползунков, белый и голубой.
— Мне кажется или они… — она запнулась подбирая правильное слово, чтобы не оскорбить любящего родителя. Под кожей жар распалялся сильнее. — Как две капли воды?
Вот почему она не шла к ним, вот чего она так боялась — чувство стыда. Ей было до безумия стыдно, словно она и есть олицетворение этого ужасного чувства. Хотелось не просто провалиться сквозь землю, хотелось распасться на атомы или стереть воспоминания о ней всем знающим ее гибридам и этериасам. В особенности себе. Дети наверняка ничего не помнят о времени в утробе, зато помнила она. Помнила, как давала обещания, что защитит и позаботится, обещала, что станет для них хорошей матерью. А сама только на вторую неделю жизни своих детей увидела, что они близнецы и копия папы: смуглая кожа, тонкие розовые волоски на макушке и те же черты лица с ровным носом. Адера, некогда принимавшая роды у матери Нацу, кажется, упоминала это, правда она не особо вслушивалась в разговоры о детях.
Будь девочки это, все было бы совершенно иначе.
— Нет, не показалось, — сначала он посмотрел на нее с негодованием — ему не нравилось, что она заметила это только спустя две недели, — потом вновь появилась мягкая улыбка. — Они близнецы, совсем как их дедушки.