— Если объяснять простыми словами, у детей и подростков в организме есть человеческая доля, определенный баланс, который с возрастом изменяется, вымещая человеческую долю — этериас-ребенок все больше и больше становится настоящим этериасом. Пока в нас есть «человек», он ставит некоторые ограничения: мы не можем принять свою истинную форму, нам может причинить вред наша собственная стихия — сколько раз ты обжигался в детстве? Однако эти ограничения не ограничиваются физическим телом. Как ты мог заметить на примере Ларкейда с Августом — по ощущениям они имеют одну силу, но попроси их использовать проклятье — они на деле окажутся слабее, чем есть — это все тоже человеческое ограничение. И все же их можно сломать, но это имеет последствия. Озноб не всегда может быть, но кровотечение обязательно — так наш организм восстанавливает баланс, избавляясь от лишней этериской крови.
Обычному этериасу эти знания известны с детства, однако у Нацу был исключительный случай, где про подобные особенности своего тела никто не считал нужным говорить. Хотя Драгнил мог бы и сам вспомнить подобное, но времени на это не было, да и те уроки он слушал вполуха. Стоило бы постыдиться подобной необразованности, но у него были иные причины для стыда, — это было всего лишь мелочью, о которой он бы со временем обязательно разобрался в будущем. Сейчас Нацу больше волновало как можно связать этериское превозмогание и человека.
На голове сильнее сжимался ободок. Казалось, сейчас череп треснет, от усталости и вопросов без ответов. Пришло спасение (в какой-то степени Нацу глубоко сомневался в этом) — миг все мысли разогнал чарующий голос, услышанный ночью. Час назад, в детской, это казалось галлюцинацией или зовом совести, но сейчас Нацу четко слышал — Люси звала его. По телу пробежала дрожь, у тревоги усилился жор.
— Шерия, помнишь я тебе говорил, что кровь Люси изменилась? — Нацу развернулся и пошел дальше по коридорам. Возможно, больше проясниться, когда исповедница будет перед их глазами.
— Д-да! — закивала Бланди, тоже раздумывающая об этом. Зереф устремил на нее черные глаза, под которыми она в который раз стушевалась. А ведь смотря на Сприггана со стороны, она бы никогда не подумала о том, что его сила может настолько давить и пугать. — Пару недель назад господин Драгнил заметил, что цвет, плотность и… — она замялась, не зная позволено ли ей подобное говорить. Эта деталь заставляла ее задаваться нескромными и извращенными мыслями саму. — И вкус госпожи отличается от того, что был прежде. У этери-женщин во время беременности кровь меняет свою структуру, и единственное, что показалось мне странным, что за два месяца она не вернулась в норму. Но этому было объяснение: частое использование чужого, то есть моего, проклятья.
— Были ли еще… Еще что-нибудь, не вписывающеюся в человеческое поведение? — с придыханием спросил Зереф, не поспевающий за быстрым шагом Драгнила. Его спина, слегка сутулая, с напряженным плечами, удалялась, стоило сделать передышку.
— Припадки. Люси зажимала уши, будто что-то слышала, иногда говорила, а потом падала в обморок. Но возможно это не все, — у Нацу начали неметь мышцы у бровей, до того он их хмурил. Перебрать все странности Люси было тяжело — Люси сама по себе была странной, но от чего-то он вспомнил недавний день, когда они вроде как примерились. Внутри все покрылось странным волнением-возбуждением, ему даже на секунду показалось, что он слышал ее голос, а после огонь, так же, как и сегодня ночью непроизвольно вспыхнул на теле; у этери тогда пошла кровь из носа, если верить ее словам.
Главная спальня оказалась пуста. Страх, что с Хартфилией что-то случилось, накрыл Нацу. Пальцы мелко задрожали, глаза хаотично выискивали девушку, в горле застрял ком, не дающий дышать. Но это была секундная паника. Из ванной выглянула Элла, сообщив, что госпожу стошнило.
— Это тоже порой бывает симптом перевозмогания, — вставил Зереф, поглядывающий в раскрытую дверь, где был коридор ведущий в детскую. Он только один раз видел Люсиана с Люсьеном.
Стоило Люси, бледной, трясущейся и придерживаемой гибридкой, войти в комнату, весь интерес Сприггана переключился обратно на исповедницу.
— Вы не сказали про ее руки, — в его голосе были нотки упрека.
— Хотели разобраться с кровотечением, — Нацу повел плечами, сев рядом с девушкой, будто в любой момент он был готов сорваться и исполнить любую ее просьбу.
Драгнил не хотел сейчас ее беспокоить, Люси должна была восстановить силы. Хартфилия заметила лишнего гостя, которого всегда опасалась. Как известно, стоя перед угрозой, нельзя показывать свою слабость. Ровно сев на кровати, она отдышалась, отпила воды и старательно изображала стойкость.
— Люси, мы сейчас говорили о вашем состоянии, и было ли у вас что-нибудь такое — некоторые неестественности…
— Которых не было раньше? — перебила Хартфилия, необычно строгим и сильным голосом. Нацу удивленно вскинул брови — в последний раз ее голос был таким чуть больше двух месяцев назад, когда она после беременности вышла из комнаты Адеры и он втянул ее в семейную жизнь.
— Точно помню, что таких рук у меня никогда не было, — Люси приблизив ладони, внимательно заскользила по ним глазами, придирчивая рассматривая со всех сторон. Но пока ей не уточнили, что имелось в виду, Хартфилия продолжила — она не дура, и сразу поняла, про что именно у нее спрашивают. Она скрывала это, не хотела никого беспокоить, думала, что эти способности никак не навредят ей, они ведь ни на что не действовали. Но сейчас она смотрела на руки, с переплетными тысячами между собой голубыми ниточками и это была плата за ее молчание:
— Моя память стала совершенной, я помню абсолютно все — дайте мне прочесть книгу и я перескажу ее слово в слово, началось это с начала беременности. Я чую, когда мне врут или умалчивают. Еще слышу голоса — первый раз это было сразу после родов, и регулярно продолжалось. Раньше я падала в обморок, но сейчас этого не происходит, а если сконцентрируюсь то могу услышать одного определенного гибрида или этериаса. Но это не чтение мыслей, — Люси опустила руки и взглядом уставилась на Бленди, раскрывшей рот, чтобы предложит как раз эту мысль. — Это что-то другое, не знаю как сказать… Что-то глубже.
Нацу вздрогнул. Что-то глубже — отлично передавало, как руки Люси проникли не только через плоть, но и во внутренний мир.
Но даже не произойди ничего сегодня ночью, Драгнил сидел бы точно так же — удивленно расширив глаза, открывая и закрывая рот, не зная что сказать и в итоге сжимая в руках покрывало. Он — ее этериас, все это время внимательно следящий за ее здоровьем — не знал ничего. Он бы даже про голоса не подозревал, если бы не заставал припадки лично. Разве не Люси ему твердила, как важно ничего не скрывать, что именно ложь разрушила их счастливое будущее? Нацу почувствовал себя обманутыми, опять.
— Улучшенная память, и появившееся ко второму периоду различие лжи мне не мешало и не вредило, наоборот, нравилось, — рука Люси легла поверх руки Нацу. Она видела озадаченность на его лице и взгляде. Им не нужны были новые поводы для ссор, но они так и появлялись. — Я не хотела, чтобы остальные волновались.
— Это все? — спросил Зереф, и Нацу захотелось взять брата за грудки — ему этого мало? Спригган уловил на себе звериный взгляд и поспешил объясниться — этери хоть и родила детей, у Нацу оставалась к ней привязанность, так что защищать ее он будет ее свирепо, что Зерефу вовсе не нужно было: — Все эти месяцы у тебя сохранялись эти особенности и они никак не вредили. У тебя ведь не было недомогания или слабости? Болезнь не может возникнуть так резко — ее должно что-то спровоцировать.
Карие и серо-зеленые глаза встретились, молча, словно телепатически говоря между собой. Имея совершенную память, все же некоторые моменты из нее стирались или были мутным — Хартфилия до малейшего движения и слова помнила вчерашний вечер, помнила как у нее началась истерика, но что произошло после — было окутано густым, непроходимым туманом, в котором она различала только вспышки. К сожалению, Люси не могла так легко отмести вчерашнее, что может не произошло ничего такого, потому что прямо сейчас она смотрела на этериаса и понимала: она что-то наделала, и это потрясло Драгнила до глубины души.