— Да, — резко выдохнул Драгнил. Он не собирался говорить о вчерашнем, по крайней мере пока не сам поймет что это было и не примерится с этим, потому что Люси разворошила все внутри, вспорола, перевернула и достала все потайное. Нацу нужно было время, чтобы привести все в порядок, все переосмыслить и осознать. — Она вчера воздействовала на меня и сработал защитный механизм.
Подступивший ближе Спригган осмотрел волдыри и ожоги странного темно синего цвета. Кивнул и не допытывал больше.
Как на главу Великой семьи на Драгнила могли повлиять при помощи проклятья, изменяющего сознание или забирающиеся слишком глубоко в голову, поэтому с одиннадцати лет в нем вырабатывали этот не сложный прием — когда через защитный барьер прорывается чужое влияние, огонь из тела вырывается сам и не исчезает до тех пор, пока хозяин не окажется полностью свободен от пут.
— Предлагаю подождать, — после нескольких минут хаотичных размышлений и попыток сопоставить, как у человека могут быть подобные силы, объявил Зереф. — Возможно, в исповеднице Хартфилии и вправду переизбыток этериской крови и со временем она исчезнет сама по себе, как исчезает у простых этери. Обычно превозмогание проходит за пять-семь дней, иногда немного больше. Если ничего не изменится, будем искать ответы, а пока что в этом нет нужды. А сейчас, — Спригган заглянул в коридор и привычная повседневная улыбка, которую невозможно прочесть и понять, что за ней прячется, вернулась. — Я бы посмотрел на Драгнилов-младших. Ты же не против?
«Он что-то недоговаривает», подумала Хартфилия, и это была абсолютная правда.
Тяжело вздохнув, Нацу опять провел рукой по лицу, будто этим движением он мог смахнуть все проблемы. Когда полтора года назад он вызывал этери, его надежды и просьбы были до ужаса просты — получить ребенка и воспитывать его. Все, он получил своих мальчиков, так зачем на его голову свалилось еще так много забот, которые олицетворяла в себе этери? За что его так наказывает Великий? И будь у него возможность избавиться от исповедницы, так же легко, как это делали другие его сородичи, Драгнил несомненно этим бы воспользовался. Как собственному огорчению, что он успел привязаться к Хартфилии, она стала для него нечто большим, чем этери. Теперь он полностью понимал, почему многие этериасы предпочитают не вступать в отношения, ограничиваясь сексом и беседами.
Была ли это ошибка: позволить этери стать частью семьи? Нацу хотел воскликнуть громкое, так чтобы услышали все, «Да!», но стоило это сделать, как он терял всякую способность говорить.
Встав с кровати и мысленно проклиная весь мир, Драгнил кивнул Сприггану и указал Шерии пойти к мальчикам и проверить нет ли у них каких-либо осложнений. Было бы неплохо, чтобы она до конца залечила ожог Люси на шее, подумал Нацу, но сейчас любое воздействие проклятья будет неблагоприятным для этери.
Сейчас ему предстояло терпеть болтовню о младенцах и наставления от Мавис и Зерефа, вместо этого он бы с радостью заперся в какой-нибудь комнате, подальше от внешнего поместья, и завалился спать, чтобы его никто не трогал несколько часов или даже суток. Можно было бы пару минут полежать рядом с Люси — но не хотелось оставлять своих детей рядом с другими этериасами, как бы близки они не были, — и оставаться в непосредственной близости, без сознания — без защиты — было страшно.
— Через часа полтора-два будет обед — если хватит сил, то можешь спуститься к нам. Мавис дождаться не может встречи с тобой, наверно, трещать будет без умолку. Но думаю, неплохо принести тебе сейчас что-нибудь легкое? — пред тем как уйти, Нацу остановился в проеме двери, вслушиваясь, что происходит в другой комнате, и смотря, как Люси закрывает глаза, по лицу пробегает судорога и вмиг оно становится слабым, невинным.
Совесть вновь заныла. Если бы он ночью остался, мог ли он что-то исправить?
Однако Хартфилия перестала быть центром его вселенной, у него были те, кто больше нуждался в его внимании.
— И, Люси, если я тебе нужен буду, скажи это слугам, не нужно использовать… это.
Комментарий к 37. Сплетающие нити
До конца осталось 2 главы!
========== 38. То, что было мелочью ==========
Шум доносился из ванной, противный и мерзкий. Реагировать на него трата времени, которое стало для Драгнила слишком важным — он хотел каждую минуту наблюдать, как растут его мальчики. Но Люси словно назло, словно отмщение за все его вранье и предательства, вечно сцепляя нитями и утягивая к себе обратно, чтобы все было как прежде — чтобы он полностью и безвозвратно был исключительно ее.
Это становилось нестерпимо. Нацу был не против этих мечт, особенно теперь, когда с ними есть Люсиан и Люсьен — он всегда желал именно этого, потому что как бы больно ему не сделала этери, она успела забраться в глубину сада «Семья» и пустить корни. Слишком сильно привык к ней.
Вот только все изменилось — Люси стала еще одним ребенком, проблемным ребенком, за которого ему приходилось волноваться так же сильно, как за мальчиков. Люси была беспомощной и нуждающейся, а он не мог сбросить с себя груз, не мог даже задуматься над этим — совесть разъедала его.
Драгнил говорил себе: «Не надо, есть слуги и лекарши, они ей помогут», убеждая себя, что он не обязан носиться с каждой проблемой и просьбой этери, как раньше. Она исполнила свой долг — она больше не важна. Однако в голове отдавался эхом зов тысячи голосов, преследующих его в кошмарах, и резкий запах крови бил в нос. Сердце в беспокойстве забилось быстрее, и, оставив сыновей на слуг, Драгнил быстрым шагом направился в сторону ванной.
Чем дольше Нацу смотрел на этери, тем сильнее жалость давила на него и в тисках сжималось все его естество. Он не чувствовал себя настолько бесполезным с родов, но тогда они знали, что мучения временные, пару часов и все пройдет — сменится великой радостью. Но сейчас они смотрели в неизвестное и могли лишь гадать, когда наступит конец пыток. А наступит ли он?
Исповедница не успела дойти и теперь на полу расплескалась лужа почти что черной крови и ошметков еды. Дрожа от слабости, боли и холода, Люси, как израненный, погибающий зверь, лежала, с трудом удерживая себя на руках. Тишину комнаты разбавляло ее сиплое дыхание и звуки капающих кровавых слез.
— Я же тебе говорил, хватит использовать эти силы, — с наигранной строгостью и жесткостью, чтобы она постыдилась, подумала лишний раз. Главное было не показать сочувствие, иначе им воспользуется — прекрасно знал, как она умеет это делать. — Разве не видишь, что они делают только хуже?
Испачканными в собственной крови пальчиками она схватилась за его белую рубашку, нанося темно-алые разводы. С отвращением Нацу думал, как хорошо, что она не касается этими руками его кожи.
Чтобы каждый раз не наполнять огромный бассейн, неподалеку от него в купальне стояла мраморная ванна, похожая на половинку раскрытого грецкого ореха. Этериас опустил туда слабое тело этери и включил кран. По прогнозу Зерефа и Шерии болезнь Хартфилии, которую они прозвали превозмоганием, должна была пройти через пять дней, однако шла уже вторая неделя и эта неизвестная сила не оставляла ее — она пожирала изнутри.
Аккуратно, будто любое его неверное или грубое движение сломает ей кости, Нацу стянул с исповедницы ночное платье, рассматривая ее тело и вспоминая, как перед родами ее кожа сияла, на щеках играл здоровый румянец и как надувались щеки в моменты злости. Сейчас перед ним сидел призрак той девушки: просыпаясь порой ночью он и вправду пугался, увидев худую, бледную фигуру, со впалыми глазами и щеками. Однако, он еще мог примириться с этим видом, мог бы игнорировать его, ведь такой Люси он видел не раз — после изнасилования, после родов, после удушья — этери часто по его вине изощряла свою плоть голодом и стрессами. Намного больше в ее внешности пугали руки: у левой голубые ниточки не проявились дальше, рассеивались на запястьях, но на правой они сплетались и отображались ветвями синих вен до плеча.