Полюшка была медиком и осматривала этери на возможность родить будущее потомство, поэтому пошла вместе с ними.
Выходя из поселения, Люси оглянулась назад. Другие исповедницы, которые были ее подругами, стояли на том же месте и ждали, что она вернется и все это, лишь глупое недоразумение. Однако это не так. Она этери демона и когда вернется — неизвестно.
========== 3. Приезд ==========
После того, как исповедница ушла из поселения, она, Верховные и подчиненные Белно уехали в Министерство. Полюшка за все время так ничего и не сказала.
Сейчас Люси стояла в медицинском кабинете и, пока она снимала одежду, Марвелл решила задать вопрос:
— Давно ты об этом знала? — сухо, не смотря на нее.
— Неделю, — ответила исповедница, так и не решаясь посмотреть в глаза Полюшке. Ей было стыдно, такое чувство, будто она предала всех исповедниц, став этери, но особенно стыдно перед ней, той, кто воспитывала с самого детства и всегда заботилась о ней.
Маленьких и невинных девочек, что потом станут исповедницами, воспитывали их матери, но если она не желала или не могла заниматься своим ребенком, то этим занимались Верховные, что ютили у себя малышек. Мать Люси пропала, когда ей было шесть лет, поэтому она, как и еще несколько девочек, жила у Полюшки, которая фактически стала ей второй мамой. Хартфилия знала, что Верховная Марвелл их всех любит, просто хорошо умеет это скрывать и то, что она ничего ей не сказала, было чем-то неправильным. Люси не должна была от нее ничего скрывать, собственная совесть винила ее, не давая подумать о чем-то другом.
— Значит, тот обморок был непростым?
— Нет.
— Почему ты ничего не сказала?
— Не знаю, — ложь. — Я подумала, что это просто глупый сон и не придала этому значение, — сказала Хартфилия и услышав от Марвелл «ясно», подошла к ней.
Полюшка осмотрела ее тело и задала несколько вопросов, в конце сделав вердикт, что она может иметь детей. Одевшись и выходя из кабинета, Полюшка ее окликнула.
— Люси, не смей подчиняться этому этериасу, — строго сказала Верховная, как на одном из уроков. Почему-то у девушки это вызвало улыбку, ведь Марвелл не злилась и в глазах была все та же забота и любовь, что и раньше. Все плохое настроение и тяжесть в груди моментально пропала, на их месте появились теплота и легкость, которую не чувствовала уже неделю.
— Не посмею, — сказала Люси и вышла из кабинета. Ей было больно уходить и прощаться с дорогим человеком, но она это сделала с улыбкой на лице.
***
После медосмотра Хартфилия сразу же поехала в поместье Драгнила. Сейчас исповедница находилась в карете с Белно и Лахаром, сотрудником из Министерства. Он все время заполнял какие-то бумаги. Они были так спокойны в отличии от Люси. С самого начала пути ее одолевало волнение, которое ощущала на кончиках пальцев, и сидела будто на иголках. Ее сердце то ускоряло ритм, то замедляло, а в голове моментами возникало столько мыслей, что не знаешь за которую интуитивно ухватиться первой, иногда же, резко, в один момент все мысли исчезали и в голове было пусто.
Карета остановилась. Белно и Лахар вышли из кареты, и Люси последовала их примеру. Только когда она вышла, блондинка увидела врата. Она думала, что они едут достаточно долгое время, а оказалось что дорога была короткой, солнце лишь немного зашло за горизонт. Ей было страшно представить насколько долгой будет дорога до поместья, если даже такой небольшой кусочек времени показался огромным, будто прошли целые сутки.
Взяв мешки с одеждой и своими вещами, девушка подошла к вратам, которые медленно открывались, и уже через щелку, что пропускала лучи солнца, Люси увидела еще одну карету. Исповедницу опять одолевали чувства: она хотела, чтобы эти чертовы врата открылись как можно быстрее, и как можно быстрее приехать в поместье, чтобы перестать чувствовать это волнение, которое ненавидела всей своей душой, но одновременно с этим, была рада, что это происходит медленно, давая еще немного побыть на своих родных землях и отсрочивая срок, когда она прибудет к своему этериасу. Пока врата открывались, к ней обратилась Верховная.
— Люси, сдай свое оружие, — Белно вытянула руку, смотря на лук и колчан, где были стрелы из окрайда.
— Это обязательно? — она не хотела отдавать свое оружие, с ним она чувствовала себя в безопасности, оно придавало ей спокойствие, что так необходимо сейчас.
Как только будущая исповедница вырастала из младенческого возраста, ей в руки давали оружие и учили его использовать, говоря, что ей ни в коем случае, нельзя без него оставаться, оно всегда должно быть при ней. Оружие — часть ее самой, и лучше остаться без одежды, и своего имущества, чем без оружия.
— Да. Если ты принесешь туда оружие из окрайда, этериасы могут посчитать это за угрозу, что приведет к немалым проблемам, — сказала Белно, и подошла ближе. Хартфилия понимала, что противиться приказу Верховной глупо и бессмысленно, поэтому, нехотя ей пришлось отдать свой лук и стрелы.
— Это все?
— Да, — снова ложь. В одной из сумок была спрятана плеть, чью поверхность и ручку покрывал тонкий слой камня, который при ударе приносит боль демонам. Не может она остаться без оружия.
За время их разговора врата успели открыться. Верховная и Лахар сразу же перешли через них и направились к другой карете. Люси была немного поражена: они так легко это сделали, как будто в этом ничего нет. Хотя, чему она удивляется, это их работа, они это делают не впервые, в отличии от нее.
Во время войны исповедницы, как гласила история, были оружием: им было наплевать на себя, у них не было личной жизни, собственных желаний и мечтаний, главное — убить этериасов, ненависть к которым им вбивали в головы с самого рождения. Многие считали, что у исповедниц нет эмоций и чувств — они живое оружие. После войны у охотниц на демонов методы воспитания не поменялись. Но времена меняются и исповедницы тоже изменились, теперь они первоклассные войны с чувством гордости и чести, но в отличии от тех времен — они люди, а не оружие.
Но именно в этот момент, Хартфилия хотела бы ничего не чувствовать, потому что эмоции и чувства переполняли слишком сильно. Она не помнила, когда в последний раз с ней такое происходило: это были грусть, страх, тревога, трепет, опасение — это даже не половина того, что она чувствовала. Люси уходила из своего дома, где жила всю жизнь, прощалась с людьми, которые были ей как семья. Уходить в неизвестный мир, что был отделен барьером, и о котором она знала лишь из книжек и рассказов, и кто знает, умолчали о чем-то страшном и пугающем книги или наоборот приукрасили, отпугивая слишком любопытных. Ее пугала неизвестность, в которой придется прожить ближайшее время.
Но вместе с этим в ней загорелось любопытство, что было равносильно тем чувствам. Ведь если в книгах чего-то нет, то она сама об этом узнает, сможет увидеть то, что возможно, никто не видел, и сама сможет удостовериться в своих знаниях о мире этериасов. Жизнь в поселении была хорошей и устраивала Люси, но она была рутинной и выйти за пределы было редкостью, но сейчас, попадая в неизвестный ей мир, она рушила эти ограничения, давая простор любопытству, которое прежде приходилось усмирять и прятать. Как бы она ненавидела этериасов, ей всегда был интересен их мир и сами этериасы, но интересоваться этим считалось странным и запретным, тем более если она исповедница, поэтому пришлось забыть о мыслях об этериасах, но не сейчас. Поэтому, не теряя времени, она сделала первые шаги и перешла по ту сторону барьера.
Подходя ближе к другой карете, вместо лошадей, исповедница увидела странных созданий. Их, как помнила Люси, звали зарги. Зарги — существа из мира этериасов, издалека может показаться, что это лошадь, но оказываясь ближе, понимаешь, что схожесть только в силуэте. Это скелет, обтянутый чем-то похожим на кожу и от копыт исходил дым. Люси видела в книгах изображения заргов, но оказавшись рядом, их вид вызывал отвращение и вместе с этим прибавлял интерес к этому миру. В землях демонов нет простых животных, как у людей, вместо животных у этериасов дикие, существа подобные заргам.
Они появились примерно семь тысяч лет назад, когда кровь этериаса и животного впервые смешалась. Неизвестно была ли это случайность или демоны специально смешивали свою и животную кровь, но из-за этого животные мутировали и за тысячелетия изменили свой внешний вид и физиологию, приобретая подобный вид. Люди назвали их дикими демонами. После заключения мира всех диких либо убивали, либо ссылали за барьер. Хотя, в варианте был еще и черный рынок.