Улыбка на его лице не подлежит описанию. В ней столько, что я захлёбываюсь переизбытком его чувств. Каждое проникает в меня, селится, множится и полностью поглощает.
Наверное, этот момент стал отправной точкой к моей новой жизни.
— Твоюю-ю-ю ж мааать… — орёт Женя, когда нас неожиданно сбрасывают вниз.
— Аааа, — визжу, вцепившись в него руками. Двумя!
От страха и прилива адреналина, мне кажется, я бы на него сейчас и с ногами залезла. И нет паники и ужаса, который охватывает меня каждый раз при нашем контакте.
И что делать? Всегда находиться на грани, чтобы не чувствовать неприятную дрожь.
— Вау! — помогает слезть. — Было круто.
— Согласен. Не скучно, — закатываю глаза. Вот и все эмоции «не скучно». — Ну что? За ватой или за сосисками?
— За сосисками! — радуюсь, как ребёнок.
Евгений покупает сосиски и ягодный чай. Присаживаемся на лавку, меж двух огромных пластмассовых ног какого-то ковбоя и с удовольствием лопаем нехитрый, но безумно вкусный перекус.
— Как думаешь, что главнее в нашем мире сосиска или сарделька и от чего у этой колбасы такое смешное звучание.
— Не задумывалась, — откусываю щедрый кусок. — На самом деле слово "сосиска", это непонятное слово даже для славян, у болгар это КРЕНВИРШ. Я однажды сосиску просил в кафе Польши, на меня смотрели продавцы, словно я их матом обругал, надо было просить ПАРУВКУ. Прыскаю со смеху в кулачок и поглядываю на этого вечно серьёзного парня. — Как я понял, сосиска старше по значению чем сарделька, ибо в описании, сарделька, это не что иное, как короткая и толстая сосиска. Правда в старинных русских книгах долго не могли решить, как писать это слово сАсиска или сОсиска и даже в одно время решили, что нет разницы! А кто не хотел долго думать о правописании сосисок, тот писал их как ШПИКАЧКИ. -Ммм, круто. Этот небольшой экскурс для чего?
— Для того, чтобы ты понимала. Не знать или бояться не стыдно, — поднимает руку и своей салфеткой стирает соус с моих губ. — Ну что подкрепилась? Поехали дальше!
— Дальше? — выкидываю стаканчик в мусорное ведро.
— У нас ещё русские горки, — коварно улыбается.
— Признайся честно, — откровенно смеюсь. — Тебе просто нравится держать меня за руку.
— Да, — совершенно серьёзно отвечает и делает то, чего я ни как ожидать не могла.
Поднимает наши сцепленные руки вверх и целует мои пальцы…
….
Отворачиваюсь к окну пассажирской двери. Закрываю глаза. Специально. Чёрт, да! Мне тяжело переварить новые ощущения.
Каждый пальчик горит и свербит от его поцелуя. Но это не противно, не так, что хочется отмыться, как после касаний Самсонова. Нет. Это что-то новое для меня, неизведанное и волнующее. И до безумия пугающее.
И обсуждать этот момент, а уж тем более проживать ежесекундно не могу. Хотя бы просто потому, что мне кажется сгорю на первых же секундах.
Поэтому и отворачиваюсь, замолкаю, пока мы едем обратно в особняк биологического отца.
Стоит начать думать об отъезде, но внутреннее Я, категорически не согласно с моим планом. Оно бунтует стоит мне только подумать о расставании с Евгением.
— Да, бляяя, — вздрагиваю и поворачиваюсь к Жене.
Расстроенное выражение лица на миг пугает, но я перевожу взгляд на лобовое стекло и…Начинаю смеяться.
Потому что…ну чего-то подобного я ожидала.
— Вот что за человек эта рыжая? М? — объезжает вокруг закрытого на зиму фонтана и паркуется аккурат возле машины Матвея. — Я же сказал, что позвоню, как только ты будешь готова…
— Ничего страшного, — продолжая улыбаться, на эмоциях кладу руку ему на плечо.
Вздрагиваем теперь оба. В его глазах отражается радость, в моих, наверное, изумление.
Это произошло как-то спонтанно и само собой, будто естественно для меня.
Убираю руку крайне резко.
— Прости, — произношу зачем-то.
— Эй, — переплетает наши пальцы. — Всё отлично. Ты прикоснулась ко мне — это уже круто, Ада. По кусочку за раз, помнишь?
Киваю, рассматривая его из-подо лба.
— Идём, а то она скоро джигу станцует от холода, — кивает на пританцовывающую девушку.
Выходим из машины одновременно, и меня тут же сносит ураганом по имени Ева.
Стискивает в объятиях, крепко сжимая, счастливо пищит.
— Блин, я думала ты меня уже не простишь, — лепечет в мои волосы.
Улыбаюсь. Мне приятно. Необычно, конечно, но безумно приятно, так как раньше никто не переживал из-за того, что я могла обидеться, не разговаривать. Никто не боялся меня потерять…
Аккуратно поднимаю руки, обнимаю девушку в ответ.
— Всё нормально, Ев, — по большей части себе это говорю.
Проживаю момент по полной. Где-то в грудной клетке пытаюсь уместить распирающее чувство радости и какой-то безграничной благодарности, а в голове укладываю новые понятия. Например, такие как дружба, взаимность и счастье.
Последнее сегодня будто впилось в меня своими мягкими лапками и не отпускает.
Боковым зрением вижу, как парни обмениваются рукопожатиями, что-то говорят друг другу, в ответ Матвей виновато разводит руки и пожимает плечами.
— Идёмте в дом, — приглашаю всех.
Приходится строить из себя хозяйку, понятия не имею, как это делается, но выбора особого нет. Скинув верхнюю одежду, ретируюсь на кухню. Из продуктов у нас есть теперь абсолютно всё, но что-то придумать для закусок сразу не получается.
Так и стою туканю пока не ощущаю кого-то сзади. Сперва вспыхивают факелами все чувства от тревоги, до ужаса, но тут же улавливаю знакомое тепло и запах Евгения. Насильно заставляю себя выдохнуть, и не закричать.
— В холодильнике холодно прятаться, Ада. Советую посудомоечную машину, — усмехаясь шепчет утыкаясь в мои волосы.
Не касается, но выдохом шевелит кучеряшки. Ёжусь от мурашек танцующих на коже.
— Я думала, что-то приготовить, но не знаю, что принято, — вдыхаю и поворачиваюсь к парню, словно в океан ныряю с головой.
Жалкие миллиметры разделяют наши тела, и сделать шаг назад невозможно.
Дыхание срывается, руки начинают дрожать, но я упорно стаю на месте.
Я не могу бегать от него. Либо ухожу, либо остаюсь и борюсь. За наше счастье, за свободу, за любовь…
— Не стоит, я быстро что-нибудь закажу, — ставит руку около моей головы, упираясь в стену.
— Что будем готовить? — врывается рыжая и заполняет собой всё пространство.
Усаживается на стул и по-детски складывает ручки. Школьница ни дать ни взять.
— Мы что-нибудь закажем, — говорит Женя, с явной неохотой отодвигается от меня.
— В смысле? Нет! Зачем? Давайте приготовим. Есть мясо? — по-хозяйски направляется к холодильнику. — Я там видела у вас беседку с мангалом, на заднем дворе.
— Холодно для посиделок на улице, — отрубает Женя.
— Ничего не холодно, — не ведётся рыжая. — Тем более у костра. Ааааа! — будто до чего-то додумалась, с ехидной улыбкой поворачивается к нам. — Или вы думали, по-быстрому нас накормить пиццей и отправить домой?
С прищуром смотрит на Женю, во взгляде явственно ощущается огонь и желание убивать.
— Нет, Ев… — не успевает оправдаться.
— Дааа! А я думала ты меня любишь Воронцов, — обиженно складывает губки.
Мы же с Матвеем, который усмехаясь их перепалке, подпирает дверной косяк, наблюдаем с интересом.
— Да, люблю я тебя, конечно же, просто…
— Просто, Женя неправильно выразился. И с удовольствием, нальёт нам выпить пока мы с тобой замаринуем мясо, — прихожу ему на помощь.
Евгений смотрит на меня с глубокой благодарностью и быстренько ретируется из кухни, чтобы рыжая подруга не зацепила его повторно. По пути, неожиданно склоняется и целует меня в макушку.
— Тебе вино, виски или мартини? — совершенно будничным тоном, спрашивает.
Сглатываю зашевелившуюся панику и отвечаю:
— Виски. С яблочным соком.
Ева всё это время возившаяся с мясом, перестала изображать из себя шеф-повара и повернулась ко мне.
— Давай проясним пару моментов, — деловым тоном, поднимает с глубин мою настороженность и опасливость. — Первое, ты правда на меня не злишься?