Его взгляд гулял. Он то смотрел на постель, то на меня. Голос мужчины понизился. Стал прерывистым, превратился в шепот.
— Лиса...
Обернувшись, я поняла, отчего его поведение резко изменилось.
— Брюс...
Я собиралась отказать. Во-первых, я для себя все твердо решила, а во-вторых, в данное мгновение лэрд не вызывал во мне желание. Он раздражал, бесил своей упертостью, горячностью, агрессивностью.
Подошла, намеревалась оттолкнуть и напомнить об обещании, но он подхватил мои руки и положил себе на шею.
Из-за его резких движений, напора, давления, уверенность моментально и предательски покинула меня. Ярость обратилась в какое-то другое чувство.
Превратилась в похоть.
Ни слова не говоря, он подхватил меня за талию и поднял вверх.
— Нет, хватит, не стоит, — упиралась я, но сопротивлялась не очень активно.
В конце концов, где-то внутри кольнула мысль, что я сама этого добивалась. Я же не пришла вечером, заставила притащиться его в свой дом. Зачем?
— Ты же сама этого хочешь, — он вдыхал мой запах и водил носом у самой ключицы. — Почему отрицаешь?
Не дождавшись ответа, дошел до кровати и аккуратно меня положил, а потом начал раздеваться.
Скинул белую, льняную рубашку, развязал завязку на штанах.
Застыв на месте, не двигаясь, во все глаза уставилась на него, но когда он закончил со своей одеждой и потянул за мою юбку, я не выдержала.
— Остановись, пожалуйста, — умоляла.
Кто бы меня послушал? Мой голос, вздохи, всхлипы, казалось, сильнее раззадоривали главу клана.
— Лиса, демоны тебя побери, — выругался лэрд, нависая надо мной. — Ты же сама горишь, он прижал мою руку к своему телу.
Я провела ладонью по животу лэрда и обрисовала, так сказать, ситуацию. Каждую мышцу, каждый каменный квадратик.
Воспринимала все как эстетическое, необходимое продолжение, но глава клана вложил в мои эмоции больше смысла.
Он потянулся, смахнул непослушные пряди с моего лица и впился властным поцелуем.
— Аааах, — я застонала.
Свободная от тряпичного корсета грудь, вздыбилась вверх. Брюс опустился ниже, поймал розовый сосок и аккуратно его прикусил, вызывая во мне новые ощущения и толпу мурашек.
Потом, удостоверившись, что я больше не сопротивляюсь, отзываюсь в такт с ним, приподнялся и расцеловал мне плечи и ключицы.
Я ждала продолжения. Покорилась. Послушалась его. Просила о нем и не могла понять, отчего мой избранник медлит.
— Лиса... — Брюс снова зарылся в мои волосы. — Лиса, лисичка...
К прядям у него было какое-то поразительное отношение, ему нравилось пропускать их сквозь пальцы, тянуть, поглаживать. Я начинала подозревать, что это какой-то фетиш.
В мое лоно упиралось его естество. Твердое, железное, пульсирующее. Под животом огненно заныло. Я жаждала его принять. Кляла себя, что быстро согласилась, но и отказать не могла. Ненавидела себя за это.
— Брюс, пожалуйста... — выгибалась развратно, хотя мое превращение в женщину было меньше суток назад.
Когда я успела потерять всякую скромность?
— Я порадую тебя, Лиса, — Брюс, странно, но был хладнокровен. Двинулся, сидя, на мне. Заерзал. Его член, налившийся, каменный, испещренный венами, был внутри. Во мне, вызывая похоть и удовлетворение. — Хочу, чтобы ты всегда меня так встречала. — Он дернулся, а я вздохнула.
— Да...
— Я... — он тяжело дышал, вбиваясь в меня, — не хочу, чтобы ты мне противоречила.
— Не собиралась, — дышала похоже.
— Покорись...
***
Когда все закончилось, Брюс рухнул рядом и почти моментально захрапел. Я же себя проклинала. Моя сила воли равнялась нулю, если судить по происшествию.
Успела пожалеть, что не сварила лунного зелья с излишком. Оно бы мне пригодилось. Придется либо идти к Хелен, либо придумать какой-то другой способ контрацепции. В гримуаре было написано несколько, но мне подходило лишь одно, самое безопасное.
В отличие от лэрда, я заснуть не смогла. Не привыкла, что кто-то находится рядом, да и моя постель не давала откатиться подальше. Мужчина вел себя беспокойно, метался, всхрапывал и искал меня рукой. Прижимал к себе, держал.
Не без труда, я выскользнула из крепких объятий и некоторое время наблюдала за ним. Он был красив, хоть и грозен. Силен. О последнем свидетельствовало не только его положение и строение фигуры, но и многочисленные шрамы, испещрявшие спину и плечи. Где-то я понимала их происхождение, где-то нет, но с ужасом думала о людях, кто их наносил. Вряд ли те остались в живых.