— Потому что ты ей доверяешь, брат, — нахмурился воин. — Ни для кого не секрет, что ты ей многое позволяешь, да и в клане ее уважают... мужчины.
— Почему? — Брюс подался вперед и совершенно не понимал своих подданных.
Он и сам не мог осознать, отчего Лиса его настолько покорила. Ведь все говорило не в ее пользу. Происхождение, цвет волос, магия. Да ее в пору было в жертвы отдать, но нет... Он оставил ее для себя.
— Она ни разу не ошиблась. Всегда аккуратно относилась к ранам, успокоила некоторых женщин. Да что с тобой случилось, отпусти!
Брюс и не заметил, как с силой схватил друга за горло. Сжал с силой пальцы, оставляя следы, зарычал из-за своего внезапного затмения.
Околдовала, проклятая, как пить дать, околдовала.
К счастью, Лиам не обиделся, откинул ладонь, сплюнул на землю, а потом поднял голову вновь. Они отошли подальше, чтобы их не подслушивали. Военачальник, знающий свое место, разговор не начинал, но по взгляду видно, что волновался за предводителя.
— Брюс, что происходит, — не выдержал друг тягостного молчания. Оно сильно затянулось. — Это связано с блондинкой? С твоим братом? Поэтому ты расспрашивал о нем?
— Давина сказала, что они любовники, — нехотя, проскрипев, произнес лэрд. — Что Аллан ей проходу не давал, а она благосклонно все воспринимала.
— А что еще тебе скажет ревнующая женщина? — изогнул брови соратник. — Давина могла Лису и оговорить. А Ава подтвердит любую чушь из уст твоей любовницы.
— Почему ты ее защищаешь? Лиса ведьма! — бросил Брюс.
— Она спасла мою жизнь, — спокойно отвечал подданный, приводя главу в еще большее исступление. — Пока я не верну долг, я ей обязан. Но поддайся голосу разума, брат, — Лиам остановился, — Лису никто не уличил во лжи, она послушна, кроткая и милая. Большинство воинов от нее в восторге.
— В восторге?
— В восторге, но это другое. Не ревнуй попусту. Все знают, как ты ревнив. Просто она легка на руку, быстро врачует и в отличие от Авы и других предыдущих целителей не запрещает мужчинам выпивку. А многое им надо? — усмехнулся его друг. — Лучше допроси Давину, разузнай подробности. Вдруг ты ошибся, да и если честно...
— Что? — снова сжал кулаки Брюс.
— Аллан твою белокурую ведьму терпеть не мог. Буквально на дух не переносил, подозревая в измене. С тобой бы он не поделился, ведь ты ей благоволишь, а мы несколько раз обсуждали колдунью.
— Терпеть не мог? — лэрд не сразу поверил.
— Считал ее подельницей Анны.
— Ладно, — отмахнулся он от друга, а ноги сами понесли его обратно, к домику Маккея.
Зачем ему эта правда, Брюс и сам не понимал. Но белокурая целительница каким-то образом пробралась в его сознания и мысли. Если он не думал о клане, он думал только о ней. А Лисандра, словно издеваясь над ним, не стремилась сближаться, провела невидимую черту и постоянно напоминала о неравенстве в положении.
Дрянная девчонка.
Если Маккей подтвердит его опасения, Брюс не выдержит. Зла ведьме не причинит, просто не сможет, но выгонит. Не в силах он терпеть изменницу на его территории. И плевать ему на благополучие жителей.
— Господин, — снова поклонился старик, трудившийся на маленьком огородике.
— Маккей, ты что-то недоговорил, когда я уходил, — уточнил мужчина у пожилого воина. — Я готов тебя выслушать.
Маккей выпрямился, смешался.
— Я даже не знаю...
— Говори! — зарычал Брюс, напоминая себе голодного волка.
— Прости, лэрд, — осел мужчина. — Но ты был так разъярен. Давина явилась, чтобы уличить эту бедную девочку во лжи, хотела, чтобы та отказалась от тебя, а потом пришел твой брат и разнял бранящихся женщин.
— Они дрались? — Брюс вспомнил длинные полоски на руках лекарши.
— Да, дрались. После Аллан поговорил с ними, попросил меня обо всем молчать, чтобы ты не обрушил гнев на Давину. Я послушался. Никто не желает встревать в распри.
— Я ведь тебя спрашивал... — округлились зрачки лэрда.
— И недослушал.
Брюс присвистнул, отпустил несчастного старика, а сам медленно побрел к замку.
Получалось, что он без причины обидел Лису, обвинил ее в том, что она не совершала. А она и не пыталась оправдаться... почти. По крайней мере ни словом ни обмолвилась по поводу Давины и об их драке.
Когда он дошел до главных дверей, на шею ему кинулась виновница всех его бед.
— Боги услышали мои молитвы, — прижалась к нему Давина. — Успокой ведьму, она потеряла всякий страх и стыд. Повелевает моей матерью, будто не она рабыня, а другие. Обругала всех, поднимает голос. А еще вели прогнать Хелен. Та тоже ведет себя не позволительно грубо.