Мы упали прямо на крыльцо дома. Я лежала на животе, придавленная тяжелым телом Владимира. Недолго думая, из моего рта вырвались сдавленные крики, взывающие к помощи. Глаза без конца слезились, было трудно дышать. Схватив за волосы, мужчина быстро поднялся на ноги и затащил меня волоком обратно в дом, громко захлопнув дверь.
– Никуда ты не пойдешь, сука! – завопило животное, в которое превратился Баженов.
Он со всей силы толкнул меня на пол и я сильно ударилась головой об каменный пол в прихожей. Голова закружилась и я стала мечтать о том, чтобы мое сознание скорее покинуло меня, чтобы не видеть, что произойдет дальше. Мужчина рычал и громко дышал, стаскивая с меня одежду. Мои жалкие всхлипы превратились в рыдания и я пыталась закрыть свое лицо руками, чтобы не видеть того, что он со мной делает.
– Смотри сюда, тварь! – он замахнулся и шлепнул меня своей тяжелой ладонью по лицу. – Чем я хуже Крестовского?! – орал сумасшедший, продолжая грубо разрывать мою одежду в клочья.
Вдруг послышался какой-то шум снаружи и входная дверь с размаху открылась. На пороге появились два человека. Неужели я спасена! Один из них бросился на Владимира, а второй подбежал ко мне. Это был мой брат. О господи, как я была счастлива его видеть! Трясущимися руками я со всей силы схватилась за его плечи и прижалась к нему, боясь ослабить свою хватку. Саша обхватил меня руками и стал аккуратно гладить по спине, пытаясь успокоить мою истерику. Где-то вдалеке были слышно крики и жуткий грохот. Вдруг брат резко отстранился от меня, накинув на мои плечи свою курту и попросил немного подождать.
Я увидела Леонида, он словно обезумевший дрался с Владимиром, который никак не хотел сдаваться и умело отвечал на его удары, давая достойную сдачу. Когда Баженов схватил керамическую статуэтку с ближайшего стола и кинул прямо в лицо Крестовского, мое сердце замерло от страха. Но Леонид к счастью умело увернулся. Брат подбежал к Баженову сзади и пытался схватить его за руки, но мужчина был не так прост и оттолкнул Сашу в сторону.
Моя голова буквально раскалывалась от острой боли в затылке, а в ушах звенело. Я остервенело терла свое лицо, стараясь прийти в себя и сосредоточиться на драке, но перед глазами все плыло, а тело ломало от многочисленных ушибов. Нельзя отключаться, я должная убедиться, что Саша с Леней не пострадают. Баженов был явно хорошо подготовлен и умел профессионально обороняться, потому что обычного человека давным-давно бы уже уложили на лопатки.
Крестовский наконец-то одержал верх и повалил своего бывшего помощника на пол и стал со всей силы бить его кулаком по лицу. Сашка, убедившись, что Леня справляется, быстро направился ко мне. Его тревожный взгляд насторожил меня. Губы брата сжались в тонкую линию, а на лице отразилось жалостливое выражение и он осторожно прикоснулся к моим волосам. Его рука была вся в крови. Моей крови.
– Как ты себя чувствуешь, Дина? – напряженный голос выдавал его волнение.
Мне самой было ужасно страшно, но я из последних сил терпела боль и старалась держаться молодцом. Я улыбнулась ему и прошептала:
– Все хорошо, братик.
Глаза сами собой закрывались и больше не было сил сопротивляться.
– Не отключайся, Диана! Слышишь меня?! – кричал голос моего брата.
Потом я увидела встревоженное лицо Лени, который внезапно оказался возле меня, он тоже что-то говорил и держал мои руки в своих горячий ладонях, но я уже ничего не слышала.
40 глава
Яркий свет проникал сквозь тяжелые веки, просвечивая насквозь черепную коробку, посылая болевые импульсы в мой пострадавший мозг. Боль была настолько сильной, что мне казалось как будто голова раскололась на две части. Хриплый измученный стон вырвался из моего рта, когда я попыталась открыть глаза.
– Выключите, – проскрипела я, словно вампир попавший под прямые солнечные лучи, старалась прикрыть лицо руками.
Свет моментально погас, а на своей ослабевшей руке я ощутила чужое тепло.
– Мама, – прошептала я, испытывая огромное облегчение, увидев любимое женское лицо возле своей кровати.
– Все в порядке, милая, – улыбнулась моя мама, вытирая свои увлажнившееся глаза белым носовым платком. – Мы так переживали за тебя, – дрожащим голосом сказала мама, сжимая мою руку так, будто эта наша с ней последняя встреча в этой жизни.
Немного оглядевшись, я поняла, что нахожусь в больничной палате, только в этот раз не в качестве посетителя. Все тело ужасно ломало, а голова продолжала мучительно гудеть. Я попыталась подняться, но мама не позволила мне этого: