— И вообще, я тебе раз семь звонил, видимо, он у тебя на беззвучном стоит. Надо быть внимательнее.
Я пристыженно замолчала — действительно, мой телефон валялся где-то в рюкзаке и не факт, что был включен.
Мы с моментальной скоростью прошли досмотр, и нас проводили в уютный и шикарно оформленный зал, где тут же предложили меню, чтобы поесть перед вылетом. Я быстро пробежалась глазами по строчкам и с сожалением отложила меню в сторону. Если я сейчас поем, то при взлете мне будет в три раза хуже.
— Ничего не будешь? — поинтересовался шеф.
— Не хочется. Кстати, а почему вы мне тоже купили билеты в первый класс, если я могла спокойно долететь в эконома? Учтите, я не напрашивалась и в долговое рабство за билеты в самолет попадать не хочу.
— Это Ксюша, — ответил мне шеф, — можешь не переживать, ты мне ничего не должна.
Я вздохнула с облегчением. Мужчине принесли омлет, на который он посмотрел с таким вожделением, что стало понятно — не евших с утра тут двое. Только вот мне удастся поесть только в Англии, наверное.
Доев завтрак, Андрей Юрьевич предложил уже идти на посадку, и я согласилась, хотя мне хотелось, чтобы кто-то забрал меня домой подальше от самолета.
— Добрый день, я Светлана — ваш борт-проводник, — приветливо улыбнулась стюардесса, проверив наши билеты, и повела на к нашим местам.
— Вы у иллюминатора садитесь, — опередила я широкий жест Смольного, который хотел предложить даме наслаждаться видом.
— Ладно, — несколько недоуменно произнёс он и сел в кресло.
Я с опаской приземлилась на свое и тут же по нему расплылась как амеба — кресло было таким удобным и мягким, что в сон начало клонить в три раза сильнее.
— Чего-то желаете? — спросила стюардесса.
— Нет, пока ничего, спасибо, — Смольный улыбнулся уголками губ, и, зуб даю, девушка растаяла. — А ты чего такая бледная, заболела? — его вниманием вновь завладела я.
И правда, по сравнению с цветущим и довольным жизнью шефом я выглядела несколько серо и блекло, хотя обычно все было наоборот. Но что делать, если у меня страх высоты, я не выспалась и я нервничаю перед фестивалем?
С утробным гулом завелись двигатели самолета, и я с перепугу вцепилась в подлокотники кресла, что не осталось без внимания мужчины, который все еще ждал от меня ответа на свой вопрос.
— Марго, только не говори мне, что ты боишься летать.
— Не буду, — отозвалась я, вжимаясь в кресло и ожидая начала личного армагеддона длиною в четыре часа.
Мужчина тяжело вздохнул. Тоже мне, мученик. Стюардесса где-то на фоне рассказывала про меры безопасности и про правила полета, но я не вникала в ее речь, потому что самолет потихоньку разгонялся, и скоро мы должны были взлететь. Ух, сейчас будет момент моего позора. Обычно, когда я летала с друзьями, я просто утыкалась кому-то в плечо и пыталась не скулить от страха, а меня все дружно успокаивали. Сейчас же на роль няньки вокруг никого не было, не вытирать же мне сопли о дорогой шефовский костюм.
— Мама, — пискнула я, когда самолет оторвался от земли и начал подниматься в воздух.
Неожиданно на мою руку легла большая мужская ладонь и успокаивающе сжала мои пальцы. Не имея вокруг других ориентиров и не решаясь открывать глаза, я вся сосредоточилась на этом прикосновении. Его пальцы были немного шершавыми, и мне с чего-то вдруг подумалось, что ему бы не помешало купить крем для рук. Интересно, как бы он отреагировал, если бы я вдруг ему об этом заявила? И кстати, мы в Лондоне все еще остаемся как босс и подчиненная или можно позволить себе вольность и, скажем, перейти на "ты"? Скажем там, к своему бывшему боссу, Илье, я запросто обращалась как мне вздумается, шутила, подкалывала, но это все потому, что и в обычной жизни мы были друзьями, как и со всеми другими работниками студии. А Смольный был такой неприступный, суровый и серьезный, что у меня язык не поворачивался панибратствовать. Странная у меня логика, учитывая, сколько раз я ему пакостила исподтишка и сколько раз напрямую говорила что, мягко говоря, им недовольна.
Мужчина осторожно погладил большим пальцем тыльную стороны моей ладони, и я чуть не отдернула руку, так как меня словно током прошило. Это что за телодвижения пошли? Надеюсь, он просто так решил меня успокоить.
— А мне нравится, когда ты такая тихая и не язвишь, — внезапно решил пооткровенничать Смольный. — Вот бы так всегда было. Знаешь, это очень даже привлекает.
Я стиснула зубы. Вот подымемся на высоту, я ему покажу, что привлекает, а что нет. Сейчас же, пока самолет летел под углом и нас немного покачивало, я даже рот открывать боялась, не то что вступать в спор.