Последняя мысль вывела эмоциональный фон из строя. Женщина зажмурилась от нахлынувших слез, в горле образовался ком, дышать стало сложнее. Один поступок в молодости не давал покоя и терзал душу больной женщины, занимая мысли и не желая выходить из затуманенного таблетками разума.
Она уже находилась в браке, когда на одном из мероприятий посвящённому очередному празднику, увидела молодого парня, в которого влюбилась почти с первого взгляда. Внешность его вызвала бы интерес у каждой: темно-русые слегка волнистые волосы, песочного цвета глаза гипнотизировали, заставляя столбенеть в тот же миг, как он ловил взгляд на себе. Высокий стан, спортивное телосложение, харизма, все в нем заставляло растекаться лужицей к его ногам.
Симпатия оказалась взаимной, и телесная близость произошла вскоре после встречи. Она была счастлива и превратилась в маленькую радостную девочку, незамечающую почву под ногами.
Однако любовную интрижку пришлось прекратить сразу, как женщина узнала, что беременна. Она понимала, ребенок был не от законного мужчины. Уйти от мужа, как предлагал ей Дмитрий, ее возлюбленный, она не могла, ведь разведись она с супругом, о безбедной жизни можно было бы забыть. Дима не имел таких доходов и вообще был еще молодым студентом, сорванцом, которого затягивало в криминал. Жажда денег и власти подавила какие-либо чувства и она порвала с молодым человеком.
Избавиться от ребенка смелости не хватало. Страх за свой организм после такого вмешательства поборол рассудок, и она решилась на обман. Молодая, в то время, девушка сумела подстроить все нужным образом, теперь можно было сказать мужу — ребенок от него. Но он воспринял эту информацию в штыки. Малыш ему был не нужен, ведь от первого брака уже был сын и повторные муки, бессонные ночи ему переживать не хотелось. Сделать аборт все же женщина не смогла. Родившуюся девочку ждал детдом.
То время, что она пробыла в больнице с новорожденной дочкой, прошло в тяжелых душевных метаниях. Девушка не находила себе места, понимая, что должна отказаться от ребенка. В разрез своей холодной расчетливости, она заботилась о малышке все время до выписки из больницы, придумала малышке имя, дала отчество биологического отца и свою девичью фамилию.
Подписать договор на отказ от дочери у нее все же получилось. После девушка не раз задумывалась, как живет ее кроха: есть ли у нее приемные родители, хорошая ли это семья, счастлива ли она. Женщина ни разу не посетила тот дом малютки, куда малышка была направлена. Однако позже, когда девочка чуть подросла и попала в детский дом, контакт с директрисой этого места установила и узнавала о том, кто интересуется ее ребенком, есть ли претенденты на опеку. Сама навестить за все шестнадцать лет так и не решилась.
Дверь в палату осторожно открылась. Кто-то неспешно подошел к кровати.
Женщина, не открывая глаз распознала гостя. Запах его парфюма прочно засел в ее сознании. Спустя столько лет он так и не изменился. Женщина начала дышать глубже, чтобы как следует насладиться древесными, фужерными нотками. В этой больнице мало приятных запахов, поэтому она наслаждалась ароматом, как глотком свежего воздуха после долгого заточения под землей.
Ее лицо оставалось неестественно бледным, глаза по-прежнему были закрыты. Женщина всем своим видом показывала, как безразличен ей посетитель, что таковым не являлось. Привычка быть хладнокровной и бесчувственной не отпускала ее даже сейчас, когда мало что уже имело значение.
— Хорошо, что пришел. — медленно, без тени эмоции в голосе, произнесла она.
— Не мог не прийти, Виктория. — не менее хладнокровным тоном ответил он.
Послышалось шуршание. Женщина открыла глаза и повернула голову в сторону гостя. Он осторожно ставил на белую тумбу красивый брендовый пакет, который источал приятные запахи. Вероятно, что-то сладкое.
— Сейчас уже в этом нет смысла, — глаза больной снова закрылись. Виктория постаралась взять себя в руки и рассказать гостю зачем позвала его сюда, в абсолютно невыгодное для нее место, где она предстает в далеко не лучшем виде. — Я умираю, Дим. И хочу, чтобы ты забрал нашу дочь из детского дома.
Она еле сдержала улыбку, представляя, как сейчас сползает его маска безразличия и увеличиваются по-прежнему обворожительные, золотистые глаза. Те самые, в которых она когда-то была так беззаветно влюблена.
— Все равно сложно поверить, что тебя удочерили, в таком возрасте никого не берут.
— Знаю, самой не по себе, — я зависла над сумкой, подаренной новоявленным родителем.