— Прямо монстр.
— Прямо да.
Я прошла к кровати с почти законченным рисунком и забравшись на нее с ногами, еще раз пристально его осмотрела.
— Спасибо, что предупредила, значит постараюсь к нему не привязываться.
— А ты разве не уже? Знаю я вас, влюбляющихся в уродов, сейчас я лишь хочу смягчить удар, по-другому тебя не спасти.
Вскоре мы закончили разговор. Я пообещала, что буду с ним предельно осторожна, постараюсь не подпускать слишком близко и буду готова к его быстро остывшим ко мне чувствам.
Откинувшись на подушки, я вытянула перед собой листок, склонив голову к плечу, меняя ракурс обзора на картину. С нее на меня смотрел парень своим холодным, не живым взглядом. Обаятельная улыбка источала дружелюбие и теплоту. Милая ямочка на щеке говорила о том, что улыбается он много и всегда находиться в хорошем настроении.
Таким я его запомнила.
Сегодня я увидела множества интересных образов для рисунка, но этот мне запомнился больше всех. Это ничего не значит, просто было больше возможностей рассмотреть его.
Последующие три дня я старалась вникнуть в учебный процесс.
Это ужасно. Чувствую себя самой тупой в классе и это меня сильно пугает. Я не двоечница и не троечница. Я всегда училась на четыре и пять. В прошлой школе все было легко. Главное, не раздражать учителя, и иметь у них представление о себе, как об умной, хорошей девочке.
Здесь мало того, что программа совсем другая, какая-то более сложная, потому что у нас эту неделю, по словам учителей, повторение, а я ни одну из повторяемых тем не знаю даже, еще и учителя со мной не знакомы. Они не подойдут и не скажут: «Ой, ты что-то тут намудрила, исправь вот здесь и поставлю пять». Они ставят два, поскольку тему я не знаю и ничего путного в контрольной, понятное дело, не напишу.
С домашкой тоже все плохо. Из-за незнания темы я не могу понять и задания. Ответов в интернете нет, я искала. Занимаемся мы по какой-то особенной программе, задания нам придумывает специальная образовательная платформа в устройствах, которые выдала нам школа. Или нам выдают листочки с заданиями, которых, кстати, тоже в интернете не найти.
Если и дальше так пойдет, то вскорости я допрыгаюсь. Возьмут и выпрут из школы. Вряд ли таким как я здесь место.
Тревожить очень занятого отца совесть не позволяет. Я не представляю, как смогу подойти к нему и сказать: «Пап, спасибо, что устроил меня в эту гимназию, но ты думал о моих умственных способностях выше их настоящего уровня. Я не соответствую статусу твоей дочери, переведи меня в обычную школу».
Это позор.
Хорошо у меня было только с литературой и русским языком. По всему остальному плакало мое понимание.
За помощью я обратилась к Алисе, но успехом это не увенчалось. Она сказала, что с мозгами у нее все плохо и объяснив, она лишь больше меня запутает. Она пользуется шпорами и предложила достать их и мне.
Однако у нее есть какие-то знания и она представляет что и как надо делать, а меня даже шпаргалка с толку собьёт. Не привыкла я не понимать. Хотелось вникнуть в тему. Я всегда все сама писала на контрольных.
— Я не понимаю в чем проблема, у тебя парень — отличник. Попроси его с тобой позаниматься, он в помощи никому не отказывал, а у тебя вообще все привилегии. — участливо подсказала сестра.
С Филом мы не общались, только здоровались. Это заставляло Алису и Настю считать наши отношения подозрительно странными.
Они подошли ко мне на перемене. С ними были еще две одноклассницы: кудрявая девочка с каре и брекетами, ее звали Ева, и та самая подруга Насти, которая присутствовала на моменте зарождения всего этого спектакля. Ее имя — Ида.
— И как это понимать? — аккуратно начала Алиса. — Вы уже поссорились или ты серьезно восприняла все мои советы и решила с ним порвать?
— Ты о чем? — прикинулась дурой я, хлопая глазами.
— Ты серьезно думаешь, что я его не отобью? — начала наступать на меня Настя так, что я прижалась к стене, смотря на нее с низу вверх. — У вас же нет ничего серьезного, вы даже не спали, по тебе видно. Скоро ему это надоест, и он пойдет ко мне избавляться от твоих запретов.
— Э, подруга, не говори так. Арин, не слушай ее, Настя еще страдает. — одернула ее Алиса, вновь создавая, между нами, такую желаемую мной дистанцию. — Правильно сделала, что рассталась, найдем тебе крутого чувака, которому можно сердце разбить, У Литвинова этот орган с рождения найти не могут.