Оставлять его сейчас было нельзя. Из состояния я его еще не до конца вывела.
Он включил свет и достал доску с шахматами. Мы стали играть. Попутно я стала рассказывать о том, что произошло вчера: об относительно налаженных отношений с отцом, о писателе, его семье и конфликте.
— Читал недавний его роман, такой мути и уродства сюжета еще нигде не встречал, а уж его взгляды на этот мир… — он присвистнул, делая ход конем.
— Да вообще. Вроде культурный человек. Сколько лет уже у нас равноправие, а люди все еще на этапе эволюции из австралопитека в человека разумного. — возмущаюсь и двигаю свою фигурку на место его пешки.
Показываю свой трофей, довольно улыбаясь, и кладу к себе.
— Ты молодец, что дала понять, как он примитивен в своих убеждениях. Пусть валит к своим безмозглым куклам, мудрые женщины ему не по зубам. Слишком хорошо видят натуру мудака и вычитывают напускной глубинный смысл в его псевдоинтеллектуальных книжках.
Согласно киваю. От его слов становиться теплее. Ощущаю поддержку и хочется расправить плечи.
Через несколько ходов понимаю, что заканчивать партию бессмысленно.
— Ну и что? Я сейчас схожу, и ты мне все равно мат поставишь. И так, и так выиграешь.
Очередная партия проиграна. Я выиграла лишь в самый первы раз, а затем он, похоже, раскрыл мою тактику.
Поднялась с ковра и направилась в сторону книжных полок. Комната у него была просторной. Уюта в ней было мало и даже свет ламп был какой-то холодный. Комната казалась малообжитой, но огромный книжный шкаф во всю стену то и дело приковывал взгляд.
Провела пальчиками по корешкам.
— Много читаешь? Ницше, Камю, Гессе, Сартр… как пессимистично. Любишь экзистенциальную философию? — оборачиваюсь к нему и смотрю вопросительно.
— Она мне близка. — нехотя отвечает.
— А… может ты читал что-нибудь у Хелен Филдинг, Вудхаус, Сью Таунсенд?
— Это сказки…
— В которые хочется верить! — эмоционально прервала его я. — они дарят надежду, что и у тебя все в жизни получится, а твои депрессивные, реалистичные, безусловно гениальные, но жестокие книги делают из человека разочарованного в жизни циника.
— Не буду спорить. Они и правда навевают грусть, — смиренно улыбнулся мне он.
Но ему они нравятся. Читал, читает и будет перечитывать.
— О, Майн Рид, ты все же когда-то был ребёнком. Правда, наверное, мрачным ребенком.
Достаю книгу «Всадник без головы» и листаю, пробегаюсь взглядом по быстро перебираемым страницам, не стараясь что-либо прочесть.
Ставлю на полку и улыбаюсь Филу.
— О чем думает отрубленная голова?
— В первые три секунды она попытается укусить палача.
Да уж. Чтение такой книги отразилось на нас обоих.
— Во сколько ее прочел?
— Мне было семь.
Если бы умела, присвистнула бы.
— Я в десять…
Думала, что это я молодец, осилила так рано столь серьезную и мрачную книгу, а тут оказывается талантливее индивидуумы присутствуют.
Молчание затягивалось, и я все не решалась сдвинуться с места.
— Ты знала, что ты первая, кто побывал в моей комнате из всех друзей? — вдруг решил нарушить тишину Фил.
— Хотела бы сказать: спасибо за такую часть, но ты мне ее и не предоставлял. Я сама сделала это, как варвар, — довольная собой, улыбнулась ему. — и сейчас потащу тебя вниз на поздний обед, ты точно уже давно ничего не ел. Хотя бы кофе попьем.
— Я не пью кофе.
— А что пьешь?
Он помотал головой со снисходительно усмешкой. Поднялся с ковра и подошел к шкафу.
Скинул белую, запачканною кровью, футболку и достал с полки черную.
Я широко раскрыла глаза, не в силах оторваться от его фигуры.
Шрамы. Очень много рваных шрамов. Широких и тонких, глубоких и поверхностных.
А еще меня удивила его спортивное телосложение. Фил не то, чтобы носил сильно мешковатую одежду, но точно пару размеров больше своего. Отсюда создавалось впечатление, что он не спортивный парень. На физкультуре он носил безразмерную толстовку или широкую, легкую спортивную кофту.
Все эти рубашки, джемперы, пуловеры были ему велики и скрывали мускулатуру. У него идеальный пресс и сильные плечи, впечатляющие бицепсы и… зачем ему это все скрывать?
Тяжело сглотнула и отвернулась, когда он повернул голову в мою сторону.
— Я больной человек, видишь же, что с собой делаю, — тихо, на выдохе сказал парень.
Надел футболку и сунул руки в карманы тёмно-серых спортивных штанов.