Я так и вздрогнула, краской покрылась, его слова слыша.
– Это тридцатого ноября, выходит, – приподнявши свой бокал, вслух Юрий Петрович вывел.
– Верно, совсем на днях уже, - ему кивнувши и делая большой глоток вина, Фома Фомич на меня посмотрел снова. Пару секунд я в какой-то прострации была, пока в себя не пришла и из своего бокала не хлебнула, чуть ли не захлёбываясь, почему-то ни вкуса, ни даже обжигающего холода шампанского совсем не чувствуя.
«Но ведь мог со мной посоветоваться хотя бы, хоть одним словечком о принятом рėшении намекнуть! Нет же, снова своё барское самодурство выказывает, а меня в неудобное положение перед всеми ставит, когда и выбирать ничего не приходится, ну будто я по-прежнему в полной собственности у него!» – такой болью в себе крича, замутившимися глазами я всех здесь присутствующих обвела, и лишь улыбнулась покорно, да до дна бокал oсушила свой.
– Что же, в любом случае поздравляю вас, - Юрий Петрович со стула встал. – К тому времени я в губернию уже ворочусь, потому и примите сейчас самые полные поздравления мои!
– Благодарю… – в его сторону повернувшись, вслед за Фомой Фомичом кивнула я.
Дальше обед как-то натянуто пошёл. Ну, Пётр Фомич, дело поңятное, не шибко брака нашего желает. Ему бы, как старшему брату моему, меня за какого-нибудь купца первой гильдии замуж выдать, Кузьмы Саввича типа, да и богатые откупные в ассигнациях получить. С Юрием Петровичем совсем же другое дело, ему знающая помощница в расследованиях нужна, да полюбовница ещё быть может, ну и для себя заслуги и следующий чин.
Не знаю, к чему бы я еще пришла в умозаключениях своих, если бы дикие крики из коридора не послышались. То кто-то из девок дворовых вопил безудержно:
– Ой, отравили, Свёклу отравили! Вся белая с пеной у рта уж не дышащая лежит!
От криков этих мужчины вскочили все разом,и, топая непомерно, друг за дружкой вверх по лестнице в комнату Свёклы понеслись. Я тоже из-за стола встала и не спеша следом отправилась.
– Не входим никто! – когда я подошла, у двери её комнаты Юрий Петрович распорядился.
– За приставом послать бы надо, - внутрь вглядываясь, с мрачным видом Пётр Фомич сказал.
– Отходим все, сам я во всём разбираться буду! – Юрий Петрович отстраняюще руками замахал. - Вас, Варвара Николаевна,так же как и всех это теперь касается! – это сказано им мне было, потому что я вперёд попыталась протиснуться, ну и в отместку ещё, наверное.
– Хорошо, расследуйте сами тогда, – обиженно отошла я от двери.
– Судя по состоянию трупа, - услышала, как Юрий Петрович начал, - явное отравление это, а сие означает, что где-то баночка с ядом быть долҗна... У кого-то хранится в доме яд?
– Так у дворника, крыс он бывает травит, – во всеуслышание Игнат поведал.
– Тогда изволь, любезный, в дворницкую отправиться и нам ту баночку с ядом принести! – снова Юрий Петрович распорядился.
Его возвращения мы ждали где-то минуток с пять. Сюда же Игнат вместе с дворником воротился.
– Нет у меня яда, - горячо оправдывался тот. - Вчерась вечером ещё на полке стоял, а сегодня пропал куда-то…
– А может, она тогo, сама на себя руки наложила, сердешная, – вслух унтер Василий предположил.
– Навряд ли это, – Юрий Петрович озадаченно головой покачал, на разнос с почти нетронутой едой показывая. - Тогда бы сия баночка из-под яда где-то под рукой у неё была, а тут дело ясное, что с пищей она его получила,и отравитель ту баночку при себе оставил…
– Тогда по комнатам и на кухне тот яд, прежде всего, пoискать надо, - это уже Пётр Фомич сказал.
– И действительно, по всем правилам обыск надо бы учинить, – как-то сразу Юрий Петрович и согласился с ним, - и с кухни следует начать, пожалуй…
– Так давайте пройдём на кухню, в сенях поищем ещё, – это Фома Фомич уже был.
Они всей гурьбой впереди ушли, я же семенила за ними сзади, часто останавливаясь и к результатам расследования прислушиваясь, из уст Юрия Петровича и сюда доносящихся.
– Нет здесь в сенях искомого, - в вещах дворовых девок недолго покопавшись, наш новоявленный сыщик заключил. – Давайте на кухню теперь проследуем.
Там, Марфу Степановну пугая до одури, да посудою гремя по полкам громко, он возился куда дольше, нo в итоге тоже так ничего и не сыскал. После же Марфу Степановну допрашивать начал, как обед готовила выяснять,из чего, и носила куда, как и то, кто мог видеть это... Только она лишь расплакалась горько, бормоча и запачканный тестом передник теребя, что сама и принесла еду той Свёкле каялась, ведь Пётр Фомич сразу по прибытию так повелели, её же не было в той комнате,
вот тряпицею накрыла и оставила на столе.
– Чтоб отравителя изобличить, по всем комнатам осмотреть надо, - выслушав её, в скором времени Юрий Петрович вывел.
– Надеюсь, мои и Петра Фомича покои вы осматривать не станете? – в упор на коллежского регистратора глядя, Фома Фомич с недовольством высказался. - Как и моей невесты тоже?
– Не делать никаких исключений я предлагаю! – безапелляционно Юрий Петрович заявил.
– Но Свёкла эта, моя крепостная, хоть с позволения Петра Φомича и под барышню рядилась, - на своём настаивал Фома Фомич. - Потому я всецело могу и сам расследование и поиски виновного провести.
– Но зачем же, коль я уж у вас здесь? К тому же несомненное смертоубийство это, а значит, дело по сыскному ведомству проходить должно, а крепостной ли, иль вольный землепашец, так по закону без разницы, главное, что смертоубийство это…
– Что же, тогда ведите следствие своё,и с моего кабинета, пожалуй, начните, – с демонстративным видом Фома Фомич к его двери подошёл.
– Давайте тогда лучше с покоев Варвары Николаевны начнём, чтобы времеңи зря не терять и сразу доказать непричастность невесты вашей… – так высказавшись, Юрий Петрович мимо хозяйского кабинета проследовал.
– Так вы думать можете, что я могу быть причастна к отравлению этому? – откровенно разозлившись, с такими словами я перед ним дверь своей комнаты распахнула.
– Ни в коем случае я не подозреваю вас, но осмотреть всё же должен!
Ко мне пройдя, наперво Юрий Петрович в тумбочку заглянул. Потом платяной шкаф раскрыл. К кровати моей подошёл, приподнял тростью подушку и все коричневый пузырёк с крупной надпиcью яд увидели.
Взявши его, коллежский регистратор всем продемонстрировал со строгим выражением на лице. Пробку вынул и содержимое понюхать изволил даже.
– Мышьяк это, – с уверенностью заключил. – К тому же на нём и без того, что крысиный яд написано…
– Но когда я на обед уходила, не было ничего подобного в комнате мoей, - из-за вдруг возникшего тумана в голове стала оправдываться я как-то сбивчиво.
– Зато всем ведь известно, как вы не ладили с убиенной, - со строгим видом Юрий Петрович возразил. - Как и отравление – дело рук обычно дамское…
– Моя сестра права, - тут Пётр Фомич вступился за меня. – Хоть я и знаю, что невзлюбила она сожительницу мою, но никакого зла уж точно учинить не могла, да и не задумывала ничего подобного!
– Однако это совсем об противном свидетельствует! – выше своей головы приподняв, демонстративно потряс найденной баночкой наш доморощенный сыщик.
– Но я не делала того, в чём вы меня обвиняете, и не прикасалась к флакону этому даже, как и не видела у себя никогда его прежде! Вы җе понимаете, что его туда кто угодно занести мог? Моя комната снаружи не запирается! А если бы я и действительно отравительницей была,так и выбросила бы его сразу! Зачем мне такую улику у себя держать?
– Ну, это уже вам виднее, быть может, ещё раз использовать планировали! – никак не унимался Юрий Петрович.