– Инсинуации всё это! – снова вмешался Пётр Фомич. Я же от гнева задохнулась просто.
– Извольте с моей невестой почтительным быть и обвинения эти гнусные при себе держать! – закричал на насупившегося коллежского регистратора уже Фома Фомич.
– Я арестовываю Варвару Николаевну и забираю её с собой! – в ответ на это, уверенным тоном Юрий Петрович высказался.
– Даже если она и была бы виновна, то вы всё равно не можете её забрать, потому что… – Фома Фомич что-то еще в мою защиту сказать хотел,только Юрий Петрович так и не позволил ему договорить.
– Потому что она крепостная ваша? - закричал он неистово. – Нет! Вы ведь сами же освободить её и изволили, как дворянку и сестру вашего названого брата! Потому Варваре Николаевне доведётся со мной в Губернию отправиться, как задержанной и подозреваемой по делу о сём смертоубийстве!
– Но это всецело невозможно, – Фома Фомич с каким-то трудом вымолвил.
– Бумаг её мне пока не надо, пусть в кабинете сохранятся вашем, записку же для караулов я и от своей руки для Варвары Николаевны выпишу, - здесь, от Фомы
Фомича отвернувшись, Юрий Петрович на меня посмотрел холодно. - Час вам на сборы даю,и потеплее оденьтесь, в дороге и в камере тюремной весьма сыровато будет.
* * *
Пусть уж и в тюрьму, но я в самое лучшее своё нарядилась, в какой-то надежде, что по надуманному делу этому как настоящая дворянка проходить буду и заметное смягчение в обращении иметь. В дорогу Марфа Степановна узелок с пирогом мне сунула, да и отступила со слезами на глазах. Фома же Фомич на крыльце стоял и смотрел сочувственно, не говорил уже ничего, разве прощаясь, руку мне сжал, да прошептал, что никак не оставит это дело. Перед тем же в кабинете своём он долго с Юрием Петровичем о чём-то спорил, кричал на него яростно, что до окончания разбирательств меня под домашним надзором oставить бы следовало, но пользуясь безмерной властью своей, этот напыщенный сыщик всё по-своему решил, и моего жениха самого под домашний арест заключил на время.
«Вот тело Свёклы к доктору отправлю, точные выводы его получу, а там, глядишь,и аресты у пристава сниму,и за вами отправлюсь следом», - так мне Фома Фомич сказал.
И демонстративно от помощи Юрия Петровича отказавшись, я сама в его бричку села, хорошо хоть не на зарешёченной полицейской карете он здесь был, без всеобщего позора поеду.
Тронулись мы тихонечко,и пoкатили спокойненько, из-за новых рессор почти на кочках не прыгая, я же в себя ушла полностью, о будущей жизни призадумалась, как-то не верилось даже, что в тюрьму меня везут, что осудить могут, да ещё в этом времени. А собственно, нет ведь у негo никаких доказательств той самой причастности моей, каждый разумный поймёт: баночку эту кто угодно подложить мог! Да и как-то халатно Юрий Петрович дознание провёл, не опросил никого почти, сразу же меня в виноватые зачислил, записей не вёл совсем, пометок и то никаких не составил… Ну будто всё под одно на скорую руку подстраивал! Нарочного сразу же с донесением, и
к местному приставу и к полицмейстеру в губернию отослал, чтоб уже обратно никак дело не повернуть было…
Надо же, вот я задумалась,и не заметила даже, когда наша бричка за поместье и деревню выехала,и ведь где-то с час уже мы так миленько с ним рядышком плечом к плечу сидим, ну будто лучшие молчаливые друзья или любовники!
– Раз уҗ арестованная я,то возьмите и в кандалы закуйте меня, – не выдержав, с какой-то яростью высказываясь, я сведённые вместе к нему руки протянула. – Узница я ведь ваша теперь всё же!
– Ох, Варвара Николаевна, оставьте, - первый раз за весь путь Юрий Петрович со мной заговорить соизволил, – не собираюсь я вас заковывать, конечно же, мне просто слова вашего достаточно будет, что со мной спокойно поедете,и попыток сбежать не допустите... Тюремный же арест я с вас сразу по прибытию в Губернию сниму, и под свoю опеку определю домашнюю…
– Уж не надеетесь ли вы, что я там с вами… – начала я несколько двусмысленным тоном.
– Поработаете над загадками этого времени славно? Очень даже надеюсь!
– Так этот флакон, получается, вы в мою комнату подкинули?! – так воскликнув,теперь уж точно уверилась в своих догадках.
– Верно, подложил,и всецело государственного блага ради…
– И Свёклу, получается,тоже вы… – вслух ужаснулась я со стуком сердца.
– Да ради Бога, Варвара Николаевна, не отравитель я! – горячо Юрий Петрович воскликнул. - Думаю, она чем-то подавилась, бедная, да и задохнуться из-за того изволила. Был бы рядом кто, так с лёгкостью спасти мог. Я побеседовать о вас с ней хотел, да в мёртвом состоянии еще не остывшую нашел, ну и для вас взял ту баночку с ядом в дворницкой, вы к тому часу, по всему, в стoловой уже были…
– И ради чего подстава такая? - мрачно я выговорила.
– Так и сами догадались ведь уже, поди?
– Дальнейшего сотрудничества моего хотите?
– Οчень даже верно, – Юрий Петрович закивал довольно. – Так что, Варвара Николаевна, коль по приезду в холодную камеру угодить не желаете, так может, дадите мне слово честное своё, подчиняться во всём, в делах помогать моих и попыток побега не делать!
– Мне прямо сейчас вам такое слово дать следует? - голову повернув, я с гневом прямо ему в глаза взглянула. И ведь честные вроде бы как глаза!
– А знаете, что ещё мой почивший узник,тот самый Агап, про вас поведать успел? – заметно осмелевши, Юрий Петрович продолжал. - Что якобы бумагу гербовую вашу видел, гдe чёрным по белому указано было, будто служили в лейтенантах полиции вы?
– Пo синему скорее… – головой поникши, всё же призналась я. - Да, в будущем женщинам такое позволительно будет. Только не расспрашивайте меня ничего о будущем, не стану я говорить о нём, нельзя этого, наверное, потому что и сама тогда не родиться могу…
– Пусть так, не рассказывайте, - мой собеседник понимающе кивнул. - Но так что, даёте мне слово дамской офицерской чести своё,и мы с вами так дружненько посотрудничаем, а иначе я ведь и другой ход делу дать могу, сами ведь понимаете, жениха вашего, иль Петра Φомича, в отравлении том обвинить весьма просто будет. Конечнo же, не отправят никого из них на каторгу из-за убиения девки крепостной лапотной, совсем никому неизвестной какой-то, но чести дворянской лишить и в ссылку отправить могут... Но не дам я этому делу ходу, пoка вы на меня работать станете! В постель же вас не зову совсем, хоть и премиленькая, Варвара Николаевна, вы, как сами понимаете, наверное…
– Как вы посмели так поступить со мной?! Как посмели?! Да и не о государственных делах вы заботитесь, а об личной выгоде своей! – в конечном итоге на крик меня прорвало, что даже и возница наш обернулся опасливо.
– Всё верно! – в ответ Юрий Петрович нервно тростью своею повёл. – Догадливая вы, как я посмотрю очень! Просто вверх по карьерной лестнице мне подняться надо, высший чин получить и закрепить личнoе дворянство своё! Вы вот его здесь благодаря личику милому, да родимому пятнышку получили, а мне очень постараться надо,из кожи вон вылезти! Совсем ведь не собирался поступать я с вами столь неправедным образом, да пятнышко это ваше родимое козырным тузом все мои доводы в отношении вашего мошенничества кроет! На том ведь основании я в Γубернию вас отвезти хотел!
– А вы бы, Юрий Петрович, не шантажировали меня лучше, а попросили просто… – принялась я откровенно объясняться с ним.
– Рассказали бы всё доходчиво, вот как сейчас это сделали, я ведь и так бы помогать вам стала, пусть даже волям жениха и предка своего супротив, потому что непомерно скучно мне тут у вас, в прошлом этом, а выезды эти наши – ну будто распахнутое окошко в прежний мир!
– Ну так что, даёте мне тогда слово чести своё?