На смазанных кадрах пленки Седой видел, как в чистом поле горели его коробки с наркотой. Все началось, конечно, не с огня.
В кадре, где героин в ящиках лежал сваленным в бесформенную кучу, появился один из людей Кулыма. Кто это был конкретно, Седой различенье не смог из-за ракурса и плохого качества съемки. Тем не менее в том, что это был именно кулымовский боец, не могло быть никаких сомнений.
Седой видел, как боец приблизился к куче и бросил в нее горящую зажигалку. Куча, явно сдобренная чем-то горючим, немедленно вспыхнула. Высыпавшаяся из упаковок наркота запылала у основания свалки. Языки пламени стали лизать верхние коробки, охватывая их огнем. Уже через полминуты никаких ящиков видно не было, только одна сплошная муть из видео помех и огня. Черный дым летел куда-то вверх, за край экрана.
С каждой секундой лицо Седого все сильнее и сильнее бледнело. Руки тряслись, и все окружающие это видели. Они видели его страх. Его панику. Это пугало авторитета ничуть не меньше, чем гибнущие в пламени коробки товара.
Сейчас для Седого все могло пойти прахом. Кулым не умер. О том, что именно Седой подослал киллера, раструбили на весь город. В данной ситуации Ивану оставалось только все отрицать. Гибель Комара — второй мощный удар. Седому, почему-то и в голову прийти не могло, что Кулым, этот старик, привыкший решать все «по старинке», решится на такое дерзкое убийство.
Всегда, сколько Седой знал Кулыма, тот старался разруливать все терки словами и прибегал к оружию, только когда становилось ясно, что никак иначе ситуацию не разрешить. Потому Седому казалось, что, если не обострять конфликт, он успеет ударить первым. Вот он и ударил, однако попал в молоко. Сейчас Седой матюкал себя последними словами, недооценив Кулыма. Старик хоть и был… стар, но оказался все еще крепким орешком. Почти как в том фильме.
— Босс, а там наше бабло горит, — сказал один из его людей, тупо уставившись в экран телевизора.
— А я, мля, не заметил! — Крикнул вдруг Седой.
— Мы ж столько отвалили за наркоту. И че теперь? — Спросил другой.
Это было правдой. Героин обошелся авторитетам в кругленькую сумму, которую, они, впрочем, собирались вернуть с серьезным прибытком, мешая чистяк с мукой или, на худой конец, с алебастром.
— Что теперь⁈ — Встал Седой. — Теперь мы будем мочить кулымовских. И еще. Девка его. Которая внучка. Эта мелкая тварь. Как там ее звали? Марина? Притащите ее сюда! Найдите где хотите! Убейте кого угодно, но эта мелкая сучка должна оказаться в моих руках!
Черный пассат в кузове седан третьей серии шел гладко. Хоть машина была довольно новой, она явно уже немало повидала на своем веку. Эту рабочую лошадку точно не берегли, и на спидометре уже подходило двести тысяч. Когда я вез Марину к себе домой, даже и думать не хотел, что бандиты могли возить в этой машине до меня.
С другой стороны, я не думал, что пассат состоял в угоне. Вряд ли бы Кулым разрешил катать на ней свою внучку, рискуя тем самым вляпаться в лишние проблемы.
Марина же, сидящая на переднем пассажирском, почти сразу стала задавать вопросы. Заговорила, как только мы отъехали от техникума.
— Витя, а почему деда поручил тебе меня забрать? И куда мы едем? — Она обернулась и посмотрела на заднее сидение.
На нем покоились два чемодана.
— Ты куда-то переезжаешь? — Спросила она.
— Это твои вещи, — ответил я сухо. — Некоторое время ты поживешь у меня.
— Что⁈ — Марина округлила удивленные глаза.
В следующее мгновение ее смугленькое личико зарумянилось.
— Как это у тебя? Что происходит? Что-то случилось? Что-то случилось с дедушкой?
— У него серьезные разборки назревают. Попросил меня, спрятать тебя пока что. Ты же помнишь, что было в прошлый раз?
Марина поудобней устроила загипсованную руку. Перевязь она уже не носила, но травмированное запястье все еще старалась беречь от лишних движений.
— Что? Что с дедушкой? С ним все хорошо?
— Без паники, — я посмотрел на девушку. — Все будет нормально. Я смогу тебя защитить.
Марина тяжело и глубоко задышала.
— Мне… мне надо позвонить… Надо позвонить дедушке… Я должна узнать, что происходит…
Девушка стала рыться в сумке, достала сотовый, зубами выдвинула антенну. Посмотрев на нее, я быстро вырвал телефон из ее рук.
— Что ты творишь⁈ — Вскрикнула она.
— Звонить нельзя. Нас могут отследить по сигналу сети, — соврал я.
— Я должна понять, что стало с дедушкой! Он мертв? Скажи, его убили⁈
Глаза Марины заблестели, личико скривилось, и мне стало ясно, что она сейчас заплачет. Я выдохнул, свернул на обочину, стал перегородив въезд какому-то жактовому домишке на несколько хозяев.