— Ты его у деда, что ли, отжал?
— Купил.
— М-да… — Вздохнул Степаныч. — Ну смотри, Витя, я с этой скотиной гулять не буду.
— Я буду. И гулять, и кормить.
Степаныч поджал губы, покивал.
— Ну так а че? Примешь человека-то?
— Приму, заводи.
Степаныч кивнул и исчез. Через полсекунды приоткрытая дверь открылась настежь.
— Здравствуйте, Виктро Иванович, — в кабинет вошел уже знакомый мне шрамированный здоровяк по Фурсов. — Еле вас нашел.
Он заулыбался, отчего его шрам на лице неприятно искривился.
— Здравствуйте, — нахмурившись, суховато ответил я.
— О… Какой пес, — он сразу уставился на Императора. — Ваш?
— Не отвлекайтесь, — ответил я, в общем-то, догадываясь, зачем пожаловал этот человек. — Что вы хотели?
Глава 2
Фурсов не мешкал. Он тут же вошел в кабинет, устроился на стуле, на котором минуту назад сидел старик.
Император, до этого сидевший на полу, даже привстал. Язык он спрятал в кожистом рту, пустив слюну, обнажил зубы. Зарычал.
— Вы не нравитесь псу, — заметил я.
— Ну… — Фурсов пожал плечами. — Я много кому не нравлюсь. Буду честен.
— Мне тоже не нравитесь.
— Я рад, — Фурсов заглянул мне в глаза, — что и вы честны передо мной. К счастью, то дело, по которому я пришел, не предполагает того, что я должен вам нравится, Летов.
— Возможно, и не предполагает.
Я поцокал языком, привлекая внимание пса. Потом повел его подальше от Фурсова. Освободив от поводка, оставил ленивого бульдога лежать в углу. Сам сел за стол.
— Однако, кое на что это обстоятельство может повлиять, — сказал я, положив голову на сплетенные пальцы.
— На что же?
— На успешность вашего дела.
Фурсов хмыкнул. Откинувшись на спинку стула, он неловко закинул ногу на ногу. Было видно, что он испытывал неудобство в своей позе. Такому крупнотелому мужчине, как Фурсов, совсем некомфортно сидеть подобным образом. Особенно учитывая ширину его мощных бедер.
Скорее, Фурсов, попытался показать себя хозяином положения. Его вальяжная поза говорила мне: «Я тут главный». Правда, меня она ни чуть не впечатлила.
— У вас курят? — Спросил Фурсов, достав из внутреннего кармана пиджака портсигар.
— Нет. Не курят.
— Ну, может, ради такого особого случая, мы сделаем исключение?
Он извлек сигарету и зажигалку зиппо, со звоном откинул крышку большим пальцем, чиркнул барабанчиком. На сопле зажигалки заплясал робкий огонек.
— Я не вижу в этом случае ничего особенного, — не отступал я. — У нас не курят.
Фурсов сконфуженно улыбнулся. Закрыл зажигалку и убрал сигарету в карман.
— Что вы хотели? У меня много работы, — сказал я.
— Давай так, Летов, — перешел он на ты. — Не буду ходить вокруг да около. Мне нужен Грааль. А вернее, не сам ресторан. Эта забегаловка мне и нахер не сдалась. Мне нужно то, что Кулым хранит в Граале, в своем кабинете.
— Очень интересно.
— Не то слово, — вздохнул Фурсов. — Я надеялся, что то, что мне нужно, получится заполучить, не привлекая к себе лишнего внимания. Надеялся, что ресторан достанется кому-нибудь из этих идиотов, этих родственничков Кулыма. Тогда я мог бы легко пройти внутрь, не вызвать подозрений, и покинуть заведение как ни в чем не бывало.
— Но Кулым завещал Грааль мне, — сказал я.
— Но Кулым завещал Грааль тебе, Летов.
— И что ты, как там тебя?
— Фурсов. Сергей Иванович, — ледяным, как сталь, тоном проговорил шрамированый.
— И что ты, Фурсов, ищешь в Граале?
Фурсов недобро поджал губы. Несколько мгновений он пялился на меня своими маленькими глазками. Потом причмокнул, подался вперед и заговорил:
— Как я уже сказал, я надеялся, что Грааль получится унаследовать кому-нибудь из родственничков Кулыма. Этого не произошло, признаюсь, старик нас переиграл. Я консультировался с адвокатом…
— Настоящим? — хмыкнул я.
— Верно. Настоящим, — помрачнел Фурсов. — И он сказал, что единственный способ оспорить завещание — подать в суд. Это долго, затратно и не надежно. Бог знает сколько времени пройдет, пока мы получим результат. И не факт, что этот результат будет в нашу пользу. Тогда я решил пойти другим путем. Напрямую. Я пришел договориться, Летов. Раз уж ты теперь хозяин ресторана.
— Ну попробуй, — пожал я плечами.
— А ты дерзок для такого молодого паренька, — ухмыльнулся Фурсов. — Если бы я не слышал то, что о тебе говорят в городе, уже бы разбил тебе рожу о стол.
— Значит, то обстоятельство, что ты слышал, не хило так сохраняет тебе здоровье.
Фурсов снова хмыкнул, потом рассмеялся.
— А ты мне нравишься, Витя, — сказал он, утирая слезу. — Очень нравишься. Лучший металл всегда звонко звучит, если по нему хорошенько ударить.