— Сонька, как же он так влип? Вроде ж умный мужик, такие дела проворачивал, — раздосадованно протянул мужчина на том конце связи.
— Мне откуда знать? Я делаю все, что могу, Слава, ты знаешь. Но у этого дела такой резонанс, и, если мы сейчас не подсуетимся, от этой грязи твой друг уже не отмоется даже, если его оправдают.
— Соня, я тебя очень прошу, не нагнетай. Ты справишься!
Соня почему-то молчала, не говорила ничего.
И тут Максим с ее взглядом встретился. Она тихо подошла, он и не услышал. Босиком по холодному полу шлепала, и не была удивлена его присутствию.
Блин, ботинки ж его в шкафу стоят.
Она их сразу, должно быть, заметила, потому так долго по телефону именно в прихожей говорила, готовилась с ним лицом к лицу встретиться.
Окатила его ледяным равнодушием. Ни злости от того, что он здесь. Ни гнева на сестру, что промолчала. Ничего. Абсолютно.
На том конце связи тоже молчали некоторое время, а потом снова заговорили.
— Сонь, ты там?
Она очнулась, будто ото сна, вздрогнула всем телом, дернулась.
— Да, я здесь. Здесь.
А смотрела на него. Впилась своим взглядом, будто всю душу увидеть хотела. И он смотрел.
Соскучился. До одури ее хотел вот такую: уставшую, хмурую, слабую. Он ее любил любую. И такую тоже.
Осталось только ее саму в этом убедить.
— Ты в порядке? — раздался из динамика вкрадчивый голос.
Почему она не выключила громкую связь? Почему позволяет ему слушать?
— Соня?!
— Я… да, в норме, Слава, я ж сказала, не напрягайся.
Мужчина замолчал снова, а они так и продолжали смотреть друг на друга, практически не отрываясь.
— Переезжай ко мне! Тебе не нужно оставаться одной, переезжай ко мне, Сонь!
— Что?
Соня ошарашенно уставилась на свой телефон и чуть было не выронила тот, но Максим успел перехватить ее руку и сжать со всей силы. Она поморщилась, но ничего не сказала. Девушка пыталась осмыслить то, что услышала от своего друга и босса. Нет, Слава иногда вел себя немного странно, переходил границы, но…, господи боже, что происходит?
На Максима в этот момент было страшно смотреть. Лицо от ярости перекосилось, желваки на скулах ходуном ходили, зубы сжаты. Одна рука держит руку девушки, вторая побелела от того, с какой силой тот ее сжал.
— Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, ты мне безумно дорога. И… я не буду ни на чем настаивать, Сонь, просто буду рядом, и все. Не могу смотреть как ты свою жизнь гробишь. Нужно, чтоб кто-то рядом был…, и я… я тебя…
Тут у Макса не выдержало терпение.
— Вячеслав, спасибо за заботу о Соне, но у нее есть я! — рыкнул он в трубку и сбросил входящий звонок.
Соня секунду переваривала произошедшее, а потом аж покраснела вся от злости.
— Ты совсем охренел?! С какого перепугу ты решил, что имеешь право на такие вещи?
Она буквально заорала и чуть ли не с кулаками на него набросилась. И слезы в глазах заблестели.
— С такого права, что я тебя люблю!
Соня не успела его послать, что-то крикнуть. Она даже вдохнуть воздуха не успела.
Ее губы обожгли злым поцелуем. Смяли сопротивление и нагло приоткрыли рот, властным касанием влажного языка.
Ей не дали отстраниться, перехватили руки, завели за спину.
Максим целовал ее яростно, жадно. Покусывал губы, заглаживал собственную ярость на ее губах, языком.
Целовал шею, ключицы. Возвращался к губам. Целовал ее щечки, подбородок. Все, до чего мог дотянуться.
И когда первый стон сорвался с ее губ, больше ждать не стал. Подхватил ее под округлую упругую попу, заставил обнять его ногами за пояс и понес свою долгожданную ношу в спальню, где предметно показывал с добрый час на что у него есть права…, а у нее нет.
Часть третья
***
Звонок телефона надоедливо трещал, врезался в сознание и мешал наслаждаться покоем.
Соня повернулась в постели, сбросила с себя руки Максима и как была, абсолютно обнаженная, не прикрываясь и не пряча своей наготы, пошла искать телефон.
После ссоры, или что это там было, она забыла обо всем. Имело значение только одно.
Мужчина, который касался ее тела своими руками, губами, кожей. Ласкал ее в тех местах, о которых никто другой и мечтать не смел.
Она снова отдавалась ему. Вся. Открывалась. Забывала стеснительность, предосудительность. Была только откровенность тел, поз, и хотелось бы сказать душ, но так сказать, значит, соврать прежде всего себе самой.
Максим приревновал, что-то надумал там себе, а она, как и любая женщина в руках любимого мужчины могла себе нафантазировать такого, что дошло бы до имен будущих детей и даты предполагаемой свадьбы.
Когда-то так и было.
Но свой урок она уже вынесла.
Возможно, есть женщины, которым просто не судьба быть… ммм, замужними. Может им, судьбой назначено совершать мировые открытия, спасать людей от болезней, неравенств и угнетений.
Бред, конечно. Но как-то надо себя успокоить. Не обращать внимания на его внимательный взгляд, следящий за каждым ее шагом и вздохом. Не слышать его слов и не верить больше тому, что кричат его глаза…
— Не бери!
Он не просил, он требовал. Это так резко контрастировало с тем тоном, которым он совсем недавно шептал «ты моя». Там была безграничная нежность. А сейчас непримиримый приказ.
Отвечать ему не стала. Подняла мобильник с пола, отбросила ногой груду одежды и вышла из спальни.
Номер неизвестный.
— Слушаю!
На том конце громкая музыка в стиле транс, или как там эта хрень гипнотическая называется, чей-то гогочущий смех, мужской явно, и еще один, более звонкий и напуганный. Элька.
— Это Софья Новгородская?
— Да, я. Слушаю, — терпеливо повторила, а сама уже знала, что ей скажут, поэтому спокойно вернулась в спальню, подошла к шкафу и начала вытягивать одежду: белье, джинсы и толстовка.
— Ваша сестра сейчас у нас в клубе, вы бы приехали, забрали. У нас сегодня гости, с которыми шутить таким девочкам не надо.
— А кем вы являетесь по существу? И номер откуда узнали?
— Так вы уже ее забирали, две недели назад, и визитку оставили, на всякий случай.
— Ясно. Адрес смс-кой скинь, будь добр, а я в долгу не останусь.
— Понял, все сделаю. И за сестрой пригляжу, но вы бы взяли кого с собой. Она уже нашла себе приключение.
— Большое приключение или так, по мелочи?
— Достаточно крупное и пьяное, ну и важное, естественно.
— Уже еду.
Отключилась. Услышала шорох за спиной.
— Давай не будем сейчас трепать друг другу нервы, мне есть где их попортить. Просто собирайся и уходи.
Максим подошел близко. Кожей жар его тела ощущала, и начала дрожать. Но не той предвкушающей дрожью удовольствия. А нервной. Той, что доводит до срыва. Когда не можешь себя контролировать и психуешь, орешь, всю душу выворачиваешь.
— Я никуда уходить не хочу…
— Стоп! Стоп! — она повернулась к нему лицом, пофиг что все еще голая, ее это не заботило, а Максим сейчас смотрел ей в глаза, прожигал взглядом, пытаясь сдержать свой характер, — Ты сейчас опять начнешь про любовь, что я твоя, и так далее. Но наше время прошло, понимаешь? Ты себе решил что-то. Сам ушел. Сам вернулся. А моего мнения ты спросил? Что мне сейчас нужно, спросил?
Начала закипать. Злость. Негодование. Обида. Не отпустило ее еще. Не прошло. Не отболело. И все опять по новой. Сама виновата. Нужно было выгнать его к черту. И не бросаться к нему в постель со всех ног. Опять по кускам себя собирать.