– Ну так что? Днём сегодня работаешь?!– спросила Элизабет Харрис.
– Да, милая, ты угадала. Сегодня я работаю днём. Иван взял выходной по болезни, а мне теперь приходится работать за него. Мне трудно работать в дневную смену.– женщина прижала к себе дочку, а затем, избавив её от объятия, села за стол.– Но, Элис, я уверена, что это просто с непривычки и всё будет хорошо. Я ещё и ночью буду работать. Завтра весь день сон.
– Я… приготовила яичницу. Ты… хочешь попробовать?!
– Тебе семнадцать, Элизабет!– воскликнула женщина и развела руками так, что чуть не разбила свою любимую вазу.– Говори чётче! Я с радостью попробую твою яичницу, а почему ты волнуешься, дражайшая моя?!
– Мама… мне нужно тебе признаться…
Элизабет Харрис почувствовала, как она задрожала. Тело обдало холодом, а сердце упало куда-то вниз, в пятки. Липкий и безумный страх разделился в каждую клетку тела Элис, а на лбу выступили капли холодного пота. В горле встал комок, а признание не выходило изо рта. Губы не шевелились, а язык Элизабет Харрис словно онемел от ужаса. Элис смотрела на маму, пытаясь подобрать нужные слова. А что, если ей запретят видеться с Мику Суматорэ? Что, если всё так и будет? Мысли роились в голове Элизабет, и она была на грани адекватного состояния, которое вскоре могло перерасти в истерику. Но юная Харрис пыталась держать себя в руках. Ей то получалось, однако, с большим трудом. Спасительной была фраза мамы Элис, от которой сама Элизабет почувствовала себя смелей:
– Что ты хочешь мне сказать?! Я тебя поддержу! Ты двойку получила? Мы исправим её! Влюбилась? Элизабет, я- твоя поддержка.
– Мама…– молвила Элизабет, пытаясь сглотнуть ком в горле и вытереть подкатившие к глазам слёзы.– Я в самом деле влюбилась… я одержима тем человеком, в которого влюбилась. Это не нормальная любовь.
– В какого мальчика?!
– Не в мальчика.
И Элизабет замолчала. Она вспомнила Мику Суматорэ, её взгляд, улыбку и прекрасные волосы, которые у девушки развевались на бегу… и поняла, что всю судьбу дальнейшего общения с Мику будет решать лишь только мама Элис, и никто более. От этого стало ещё страшнее и неприятнее, ведь всё могло быть не так, как хотела того Элизабет Харрис.
– Не в мальчика?!– переспросила мама Элис.– А в кого тогда?! Если не в мальчика, в кого тогда? Отвечай!– голос у женщины стал значительно строже и суровее.
– В девочку. Она моя одноклассница… в художественной школе, не в обычной… она была новенькая, и я хочу, чтобы ты приняла меня и поняла, что я по-другому не могу. Я люблю её, а она любит меня… я не знаю, может быть, это просто симпатия, потому что я ничего ещё не понимаю, я не знаю…
– А может быть, тебе просто нечем заняться, Элизабет Харрис?! Ты об этом думала? Знаешь что?! Ты больше ко мне не подходи, и яичницу я твою есть не буду.
– Ясно.
Глава 9 Встреча, раны, одобрение и больница
Женщина встала из-за стола и вышла из кухни, громко хлопнув дверью. Элизабет Харрис заплакала. Она подтёрла слёзы и решила думать, что делать дальше, а не ныть. Но, несмотря на это, жгучая боль в сердце всё же была, и Элис пошла в свою комнату, тихо всхлипывая.
Там уже, на телефон, звонила Мику Суматорэ. Элизабет Харрис забыла о боли и дрожащими руками взяла трубку.
– Элис…– послышался голос Мику.– Я… мои родители не одобрили то, что я в тебя влюблена… мы с тобой… разлучимся… мне больно…– говорила девушка сбивчиво, неохотно подбирая слова для красивой речи. Мику Суматорэ плакала и всхлипывала за каждым словом. Элизабет было больно, но почему-то в эмоциях то не выражалось.
– Мику, милая, прошу, не плачь. Моя мама не одобрила то, что я в тебя влюблена также, как и твоя… мы должны сегодня встретиться. В последний раз, Мику Суматорэ. И начнём жить заново. Мы должны встретиться напротив школы… ночью.
– Давай… а днём тебя не отпустят?
– Уроки на понедельник делать нужно… да и в школе народу будет очень много, так что…
– Я согласна. Давай в двенадцать, как вчера?!
– Давай. Я согласна!!!!!!!
***
Элизабет собралась на встречу с Мику Суматорэ и пошла к школе. Боль пронзала всю душу и всё тело девушки. Это должна была быть последняя встреча влюблённых, прежде чем навсегда они решили забыть друг друга. Было страшно признавать, но Элис не могла жить без Мику… она не хотела забывать любимую, но, по всей видимости, такое должно было произойти. Элис вдыхала воздух, пытаясь немного отвлечься, но все её мысли были лишь об одном: о том, что юная Суматорэ- это та, о которой Элизабет Харрис не хотела забывать больше всего на свете. Элис плакала, и слёзы текли по её щекам, а затем и по шее, не переставая. Ком в горле и навсегда разрушенный мир превращались в эмоции, а слёзы облегчали боль Элизабет Харрис, хоть и не совсем избавляя Элис от неё.