– Итак, ты по-прежнему собираешься замуж за Лаутенбаха?
– А почему бы и нет? Разве ты не женился бы на двадцати миллионах, если бы тебе представилась такая возможность?
Коннорс попытался найти нужные слова, но то немногое, что пришло ему на ум, никак не подходило к данному случаю. В такси воцарилось молчание, словно стена выросла между ними. Потом Коннорс подумал о деньгах и решил предложить Элеане половину из присланных Шадом. Она сперва отказалась, но затем согласилась.
– Но только взаймы!
Половина составила двести тридцать долларов. Коннорс открыл большую красную сумку Элеаны, которую сам купил ей, чтобы засунуть туда деньги, и заметил, что сумка заполнена смятыми листами. Это были вторые экземпляры и черновики его рукописей "Смерть в цирке" и "Мертвец для новобрачной". В последний раз он видел эти страницы в корзине для бумаг отеля "Навидад".
– Что ты собираешься с ними делать? – спросил Эд.
Элеана снова уставилась в окно.
– Скажем, на память. Я обвяжу их красной лентой.
– Нет, моя маленькая, – обнял ее Коннорс. – Ты не можешь так поступить со мной, не можешь так просто уйти из моей жизни.
Элеана еще больше отвернулась от него. Ее губы были плотно сжаты, а уголки их опустились.
– И даже после того, что произошло, вспомни, кем мы были друг для друга, не так ли? – сыронизировала она.
– Ну, да! Это ведь правда!
– Все это, – заявила Элеана, – был лишь биологический инцидент!
Ее щека, которая была видна Коннорсу, намокла от слез, голос ее стал низким и глухим, таким же, как и в ту ночь, когда Эд впервые увидел ее обнаженной в номере отеля за восемь песо.
– Убирайся к черту, Эд Коннорс! – выкрикнула Элеана. – И уйди из моей жизни. Слышишь? Вон из моей жизни!
Коннорс взял ее за подбородок и заставил взглянуть на себя.
– Послушай, Элеана, дорогая...
Ее глаза были совершенно серыми.
– Но почему я должна губить свою жизнь с тобой, когда я могу выйти замуж за деньги Лаутенбаха?
– Ты, может быть, беременна...
– Этот риск я возьму на себя.
– И потом, ты не любишь Лаутенбаха...
Элеана попыталась оттолкнуть его.
– В этом предполагаемом браке речь идет не о любви. Я говорила уже тебе об этом, это вопрос деловой. Ни за что на свете, слышишь, я не буду всю жизнь учительницей!
– Тогда выходи за меня замуж, – предложил Коннорс, – и я обещаю тебе, любовь моя, что в один прекрасный день стану знаменитым.
Элеане захотелось его уязвить.
– Во всяком случае, не благодаря этим произведениям, которые ты написал при мне.
– Тем не менее, ты сохранила второй экземпляр.
– Я объяснила тебе, почему это сделала.
Коннорс, преодолевая ее сопротивление, попытался поцеловать Элеану.
– Любовь моя, прошу тебя, дорогая...
Элеана изо всех сил стала вырываться из его объятий, стуча кулачком по его груди.
– Оставь меня в покое! Не трогай меня! Никогда больше не трогай меня своими лапами!
Шофер остановил машину возле тротуара, вышел из машины и открыл дверцу.
– Что происходит, мисс? Этот тип позволяет себе лишнее?
Элеана так плотно сжала губы, что они превратились в одну тонкую линию. Затем, поразмыслив, она ответила:
– Да!
– Ну, это весьма сильно сказано! – воскликнул Коннорс. – Мне бы очень хотелось знать, как можно позволить себе лишнее с девочкой, с которой ты спал в течение пятнадцати дней!
– Без грубостей, – холодно парировал шофер. – Тебе, такому грубияну, должно быть стыдно так обращаться с очаровательной малышкой. – Он повернулся к Элеане. – Мисс, если вы хотите, я выкину его из машины.
– Окажите любезность!
Шофер потянул Коннорса за рукав и предложил вылезти из такси.
– Слышал, что сказала мисс? А ну, вытряхивайся!
Коннорс решил, что драться не стоит, и вышел из машины.
– О'кей! Прощай, Элеана!
– Прощай, Эд! – донесся до него голос Элеаны из темноты такси.
Не оглядываясь, Коннорс зашагал назад. Ему показалось, что Элеана начала плакать, но он сомневался в этом. Сейчас он предпочел бы оказаться на два метра под землей.
Глава 8
Коридорный открыл окно и, несмотря на высокий этаж, на котором находилась его комната, до Коннорса донесся уличный шум Нью-Йорка. Слышалось глухое ворчание моторов, звуки клаксонов и свистки полицейских. В соседнем помещении какой-то рабочий орудовал пневматическим молотком. Гармонии в этом шуме не чувствовалось, каждый звук в общем гаме имел свой источник, свое название и право на существование в этом гигантском городе.
Когда коридорный вышел, Коннорс позвонил в контору Шада Шейфера.
– Алло, Шад! Говорит Эд, – начал он. – Я благополучно вернулся. С Мексикой покончено.
Шад казался больше удивленным, чем обрадованным.
– Эд, откуда ты звонишь?
– Я в номере тысяча пятьсот двенадцать в "Клермане". И послушай, Шад, я решил окончательно отказаться от пробы своих сил в настоящей литературе. Чтобы покончить с этим, сознаюсь – я очнулся и понял, что я – стукач на машинке. Ну, так вот, стукачом я и останусь. Убили человека – это моя тема, и я думаю, что никогда не сменю ее.
Коннорс ждал, что Шад начнет смеяться, но вместо этого тот спросил:
– Ты серьезно? Я бы на твоем месте так не говорил!
– Что ты хочешь сказать этим "на твоем месте"?
– Я хочу сказать, что продал твой роман. Тот, от которого отказалась "Ивнинг Пост".
– Кому?
– "Таннер Пресс". Они хотят издать его отдельной книгой.
Коннорс переваривал новость. Случившееся было столь же прекрасным, как и продажа вещи в большой популярный журнал. В течение последних пяти лет "Таннер Пресс" не издал ни одной книги, которая не разошлась бы огромными тиражами по библиотекам и по Голливуду раньше, чем высохла краска на последнем экземпляре.
– Ты – мой брат, Шад, – тихо произнес Эд.
Тот, казалось, не был очень уж воодушевлен.
– Так ты в номере тысяча пятьсот двенадцать?
– Да.
– Тогда жди, я сейчас приеду.
Положив трубку, Коннорс прошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. В течение многих лет он уверял себя, что может писать не только детективные романы или ковбойские истории.
Теперь он получил вещественное доказательство своего таланта – "Таннер Пресс" издает его книгу. Он сразу попал в число избранных; теперь Эд Коннорс настоящий писатель. А вместе с тем, с того времени, как он последний раз звонил Шаду, в нем ничего не изменилось. Его волосы были по-прежнему с проседью, лицо в морщинах, которые образовались за часы глубокого внутреннего напряжения работы за машинкой с четырьмя пачками сигарет в сутки и невероятным количеством кофе. Путешествие под солнцем Мексики сделало его кожу на лице загорелой. Но в глазах все еще стояла Элеана.
Что ж, теперь всегда будет она? Да, у него произошло приключение с нимфой с зелеными глазами или с любвеобильной вакханкой, не все ли равно, как ее называть? Как называют таких женщин? Он обойдется без нее. Когда его книгу продадут в Голливуде, где королевы красоты встречаются также часто, как и пальмы, он позабудет Элеану. Но позабудет ли? Не прячет ли он от себя правду? А правда заключается в том, что он влюблен в девушку с большими глазами.
Обычно Шад не имел обыкновения извергать проклятия, но теперь это желание у него неожиданно появилось.
– Черт возьми, Эд! Как тебя угораздило попасть в эту проклятую историю?
С портфелем под мышкой его литературный агент стоял, прислонившись спиной к двери, и дышал так, будто бегом взбежал по лестнице на пятнадцатый этаж.
– Какая муха тебя укусила? – поинтересовался Коннорс.
– Этот тип, которого убили... Сезар А. Санчес... И этот мексиканский генерал, которого ты застрелил... – Швырнув на кровать портфель, Шад налил себе холодной воды. – Я потратил десять лет жизни, чтобы создать тебе имя. Я пасу тебя, как родная мать, во время твоих неудач и приступов отвращения к работе. И теперь, когда наконец наступило время, когда можно получить настоящие деньги, как раз в тот момент, когда я прекрасно устроил твою первую большую книгу, когда мы наконец приблизились к стране сокровищ, тебя угораздило попасть в это осиное гнездо. – Он проглотил ледяную воду. – Что произошло с тобой в Мексике?