Небольшая кучка зевак уже собралась возле них, а они стояли тут, лаясь, как два пса, из-за женщины, да еще в такую жару.
– Ладно, Лаутенбах, – проронил Коннорс. – Своей мужественностью вы производите большое впечатление на Элеану. Так поезжайте и примите ванну.
Эд обошел машину, пересек улицу и вошел в банк.
– Нет, – очень любезно ответила ему секретарша Хайса, – я не видела мистера Хайса с того момента, как сегодня утром он вышел вместе с вами и с мисс Хайс. Ничем не могу вам помочь.
– Тем хуже. Ведь я пришел наудачу, – заверил ее Коннорс.
Дымок от сигареты, который он хорошо разглядел, был совершенно реален, и Эд почувствовал облегчение, не застав Хайса. Он еще не решил, благоразумно ли довериться мистеру Джону Хайсу. Коннорс многое бы отдал, чтобы узнать, что ему делать дальше. Дымок – не продукт его воображения. Если Селеста прятала мужчину в коттедже, логично предположить, что этот мужчина – ее муж, которого она ждала двадцать лет. Но что же делать?
Утром, когда Эд оставил машину перед отелем, он поднял в ней стекла и запер дверцы. Машина все время простояла на солнцепеке, и теперь руль жег руки, а в салоне стояла невыносимая жара. Коннорс опустил стекла и дошел пешком до бара, в котором утром угощал Элеану.
Шериф Томсон сидел на табурете перед стойкой, вернее, навалившись на нее. Он пьянел очень быстро, и ему стало трудно сохранять равновесие. Когда шериф увидел подходившего Коннорса, его мутный взгляд немного прояснился.
– Вот как? Мой старый друг мистер Коннорс! Крупный фрукт и автор детективных романов!
– Джимми пьян, – предупредил Коннорса Меси.
Шериф казался недовольным.
– Вижу, – сказал Коннорс, садясь несколькими табуретами дальше Томсона.
– Не стоит осуждать его за это, – добавил Меси, бросив предупреждающий взгляд на шерифа. – Джимми и я, мы оба родились в Блу-Монде. И потому что мы здешние и никогда не бывали в других местах, всякие дельцы, которые здесь верховодят, третируют нас, как невежд.
– Хочу пить, – изрек Томсон, икая.
Бармен колебался; но Меси продолжал:
– Ты что, не слышишь?
Бармен пожал плечами, наполнил стакан Томсона и обратился к Коннорсу:
– А что вам, мистер?
– Одно пиво.
Выпив пиво, Коннорс увидел, что Томсон, покончив с очередным стаканом, повернулся и злобно смотрит на него.
– Фрукт, а что вы здесь делаете?
Коннорс ответил ему одним словом. Томсон сделал вид, что не расслышал, или он действительно не понял слов Эда.
– Фрукт вы или нет, но я вас зацапаю и брошу в кутузку, как только получу ответ из Нью-Йорка. – Он снова с усилием повернулся в сторону своего помощника. – Позвони на почту!
– Джимми, я только что туда звонил, – заверил его помощник, – и Чарли заверил, что ответ еще не получен.
– Это невозможно! Невозможно! Невозможно, чтобы так было! – ворчал Томсон. – Я дал телеграмму в десять утра. – Он поднес стакан к губам. – Происходит что-то странное. Это напоминает мне историю блудницы и того типа, у которого были кружева на кальсонах. Все что я хотел бы знать: кто это проделывает и как это получается, как получается этот фокус...
Меси все время смотрел на дверь.
– Ну, допивай свой стакан и пошли, тебе надо немного поспать. Ну, идем, прояви благоразумие, Джимми. Если мистер Хайс увидит нас в таком состоянии, он заставит нас обоих вылететь в трубу...
Шериф Томсон не стал скрывать того, что думает о Хайсе, но, допив виски, он позволил своему помощнику проводить себя до двери. Коннорс посмотрел ему вслед, и у него возникла дикая мысль рассказать все и довериться Томсону. Естественно, сейчас об этом не могло быть и речи. Трезвый Томсон был умным и ловким и мог противостоять Хайсу, но пьяный – он стал кретином.
Бармен убрал со стола стакан Томсона и вытер пролитое им спиртное.
– Джимми – славный парень, – объяснил он. – Такое с ним происходит раз в год. Можно сказать, у него столько набралось на сердце, что появилась потребность выложить все... И потом убийство Мака сильно подействовало на него. Мы все очень любили Мака.
– Не выпьете ли чего-нибудь со мной? – спросил Эд.
– Большое спасибо, – поблагодарил бармен, – Выпью то же, что и вы. – Он налил себе пива и пошел к телефону, находящемуся в другой конце бара, но вскоре вернулся. – Вас вызывают из Нью-Йорка. Служащий отеля говорит, что вас разыскивают по всему городу и кто-то видел, как вы входили сюда.
Коннорс подошел к телефону и взял трубку. Это был Шад.
– Ты можешь спокойно говорить? – спросил агент.
– Немного.
Он тут же подумал о телефонистке. Если Джон Хайс повелевал шерифом, "Вестерн Юнион" и почтой, то не было ничего удивительного, что он контролирует и городской телефон.
– На твоем месте я бы не упоминал имен. – Связь оказалась отличной, и он слышал Шада так же хорошо, как если бы тот находился в соседней комнате.
– Так вот, – продолжал Шад. – Тот человек, о котором я говорил тебе, снова приходил и спрашивал, видел ли я тебя. Естественно, я ответил, что нет. Тогда он разъяснил мне, что они получили телеграмму от... Ну, да! Оттуда, где ты находишься, с запросом сведений о тебе. И он сказал, что они дали указание задержать тебя до тех пор, пока этот вопрос будет обсуждаться у генерального прокурора...
– А почему у генерального?
– Потому что они точно не знают, какова их юридическая компетенция. У них еще никогда не было подобного случая, и они не хотели бы посылать за тобой агента, пока не выяснят, как с тобой себя вести.
– Ты видел К.?..
– Да.
– Что он говорит?
– Он говорит, что это в наших интересах и приведет их к самому началу истории, и те, кто желает твоего общества, должны будут начинать все снова.
– Вижу, ты получил мою телеграмму? – спросил Коннорс.
– Да, сегодня утром. Я сразу же позвонил тебе к Хайсу, но там мне ответили, что ты отправился в город. Потом я попросил дежурного телефониста отыскать тебя. – Чувствовалось, что Шад кипит от энтузиазма. – Послушай, Эд, у меня для тебя есть и приятные новости...
– Какие?
– Не могу категорически утверждать это, но один из самых влиятельных критиков большого издательства прочел твою рукопись и позвонил мне утром.
– Ну, и что?
– И он сказал, что ты можешь рассчитывать на него. Он заявил, что прочитанное – самая сильная, самая впечатляющая вещь, которую он только читал за последние годы, и что мы оба можем ею гордиться. Я ведь и раньше убеждал тебя в этом, старина! На нас падает сокровище!
– Шад, ты мне брат!
– Это ты теперь брат для меня! – кричал Шад. – Как там у тебя дела?
– Плохо пахнут, – ответил Коннорс.
– А... черт с ним. Держи меня в курсе дела, старик. – Энтузиазм Шада немного упал.
– Можешь на это рассчитывать, – ответил Коннорс, положил трубку и вернулся к своему пиву.
К черту Джона Хайса, Дональда Хайса, Селесту Хайс, Хайс-коттедж и Аллана Лаутенбаха! К черту Элеану! Теперь, после долгих лет работы над грошовыми вещами, его посетила большая удача. И надо же было случиться этой истории!
Допив пиво, Эд забрал сдачу, вернулся к машине и поехал к коттеджу. Подъезжая к нему, он до предела снизил скорость. Селесты не было видно в саду, не сидела она и на пороге. Все окна в доме были открыты, но входная дверь заперта.
"Закрыта на ключ", – подумал Коннорс.
Он проехал по дороге еще несколько миль, потом свернул на другую, ведущую на какую-то ферму. Через некоторое время Эд снова проехал мимо коттеджа. По-прежнему никаких признаков жизни ни в саду, ни во дворе. Однако на этот раз ему показалось, что он уловил какое-то движение за одной из занавесок. Доехав почти до Блу-Монда, Коннорс съехал с трассы и направил машину к реке. Возле берега рос гигантский дуб. Коннорс остановил автомобиль под дубом и остался сидеть в нем, наблюдая за стариком, дрессирующим лошадь.
Не стоило ли сделать единственно правильную вещь? Вернуться к коттеджу и, угрожая револьвером, потребовать объяснений? По разным причинам Эд не чувствовал себя способным на это. Ему было легко описывать своих героев, силой врывающихся в дом, но сделать это самому оказалось не так-то просто! Он попробовал заставить себя сделать это. В сущности, он ведь не был уверен, что мужчина в комнате первого этажа действительно Дональд Хайс. Он почувствовал, как у него вспотели ладони, и вытер их о брюки.