– А где же букет? – вздыхаю.
– В машине. Пока тебя дождешься, все цветы замерзнут.
– Так не ждали бы.
– А домой тебя кто отвезет?
Резко торможу.
– Ты что, устроил за мной слежку?
– Ты сама сказала, что оставила Мерс на станции. Так мы поедем? Или будем тут стоять?
– В гости не приглашу. Поздно, – сощуриваюсь я.
– Ничего. Я это как-нибудь переживу.
Глава 5
Георгий
И ведь не соврала. Не позвала. В гости. Утешаю себя тем, что я бы все равно не пошел. На дворе, считай, ночь. Я не спал толком хрен его знает, сколько времени. И до того, как узнал, что скоро стану отцом во второй раз, и уж тем более после. Все свободное время, стыдно сказать, я трачу на просмотр фильмов. Тех фильмов, в которых снималась Даная, естественно. А снималась она, надо заметить, много где. И в популярных отечественных картинах, и во всяком артхаусе, и даже в нашумевших больших проектах, снятых на западе. Мне кажется, я видел Данаю любой. Ее способность перевоплощаться поражает. Я абсолютно и совершенно заворожен. Я очарован. Гоню коней и, наверное, тем самым все порчу. Но не могу. Банально не могу держать при себе руки. Касаюсь ее волос, а они мягкие, как пух. Заправляю за ухо соболиную прядь.
– А что касается близости… все в наших руках, не так ли?
Но ведь то, что мне так хочется, не означает, что так и есть. И Даная, не скрывая своего разочарования, мягко ставит меня на место.
– Все понятно. А я-то ломаю голову… – усмехается как-то горько. Я злюсь. Не на нее. На себя. За то, что все вот так, и кажется, что по-другому уж и не будет.
– Над чем?
– Над вашими так неожиданно быстро проснувшимися отцовскими чувствами… Насколько ваш интерес к моей персоне завязан на них? А насколько – на вашем личном интересе? – припирает она меня к стенке. И я снова говорю то, что еще пару часов назад не планировал вовсе. Что-то о своем мужском интересе, и даже о семье. Давя на то, что так будет лучше для ребенка. Ну, не идиот ли?
И ведь особенно унизительно это все ей втирать после того, как она прямо дала понять, что я, мать его, не прошел фейс-контроль. И возраст у меня не тот, видите ли, и масть. Белокурого она, значит, хотела? Что ж… И впрямь вышел облом. Кошусь на свою почерневшую морду. Интересно, седые относятся к блондинам? Хорошо, уже поздно для того, чтобы обзаводиться комплексами. Не то я с ее легкой подачи непременно бы заполучил целый букет. С нее станется. Кривлю губы в циничной улыбке.
– Домой, Георгий Святославович? – интересуется Макс, когда за Данаей и Нютой закрывается дверь парадной. Видимо, актерство – довольно прибыльное дело. Квартира у Данаи находится в элитном жилищном комплексе, расположенном практически в самом центре. Сколько может стоить такая недвижимость? Миллиона два баксов? Это ж сколько она на нее пахала? Или все проще? И это подарок. Какого-нибудь богатенького любовника…
Стискиваю челюсти:
– Да. Домой. Степаныч чего-нибудь нарыл?
– Ага. Скинул тебе на почту.
Просматриваю информацию. Родилась-училась-снималась. Пролистываю. Интересно. Но я не это ищу. Мне важно понять, что у нее с личным. В тех редких интервью, что дает Даная, об этом абсолютно ничего не сказано. СМИ пишут, что она хранит свою личную жизнь в строжайшем секрете. И это действительно так. В сети много фото, на которых она запечатлена под ручку с самыми разными мужичинами. Но все они либо ее коллеги по работе, либо какие-то режиссеры, либо спонсоры Фонда. Среди последних – сплошная бизнес-элита. Так, может, кто-то спонсирует не только Фонд?
Сворачиваю отчет и набираю главного по безопасности.
– Степаныч, а с мужиками у нее что?
– Ничего. Встречалась с кем-то в институте, а с тех пор вообще никакой информации. Ноль.
– За что я вам только плачу?
Сбрасываю вызов и откидываю телефон на сиденье.
– Эх, как тебя проняло, Георгий Святосла-а-авыч, – тянет Макс.
– Хватит трепаться. Лучше делом займись!
– Так я уже, – насмешливо кивает на зажатый в руках руль.
– А с этой… Нютой, что? Она согласилась с тобой куда-нибудь сходить?
– Ага. – Макс скалится. Шрам у него на щеке чуть перетягивает, и от этого его улыбка несколько кривовата. – Похоже, мне повезло больше, чем вам. Дать парочку уроков?
– Не борзей! – рявкаю я, но даже окрик выходит каким-то совершенно беззлобным.
Добираюсь до дома в двенадцатом часу. На звук открывшейся двери выходит дед.
– Ты с каждым днем все позже, – хмурит белые, как у Деда Мороза, брови.