– Ну, если появятся какие-то вопросы или сомнения, ты знаешь, где меня искать, – разговор с сыном у нас короткий. Характером он тоже в меня. Такой, если разговоры говорить, то строго по делу. Именно поэтому мне с ним настолько легко. – А раз вопросов пока нет, я на боковую. Спасибо за ужин, дед.
– У нее, кстати, на днях новый фильм вышел, – зевая в руку, замечает сын.
Делаю вид, что мне все равно на эту информацию, а сам, первым делом добравшись до спальни, гуглю список премьер и вывожу изображение на экран. Раздеваюсь под титры. Иду в душ. Включаю гидромассаж. И долго-долго стою, наслаждаясь тем, как вода расслабляет затекшие мышцы. Выхожу спустя минут двадцать. На ходу вытираю голову полотенцем. Залипаю на собственном отражении в зеркале. Что-что, а фигура у меня неплохая. Спасибо плавательной секции, которую я посещал в юности. И лечебной физкультуре. Точнее, с лечебной физкультуры все началось. А теперь уж это полноценные тренировки в спортзале. Я – натура увлекающаяся.
Может, ей показать себя голым? – мелькает глупая мысль. Ржу, представив, как это будет…
Нет, Георгий Святославыч. Совсем ты сбрендил на старости лет. А впрочем, когда ты в последний раз ломал голову над тем, чтобы кого-нибудь завоевать? И было ли такое в принципе?
Все так же скалясь, чищу зубы, когда бубнеж в телевизоре сменяется совершенно другими звуками. Сплевываю пену. И уже понимая, что сейчас увижу, толкаю дверь в комнату.
– Твою мать! – опускаюсь на кровать. Мылся я, похоже, зря. Меня бросает в жар, как пацана, от увиденного. Я покрываюсь плотной пленкой пота. И дело не только в том, что я вижу мать своего ребенка голой. Гораздо больше меня волнует, что ее трогает другой мужик. И что куча мужиков по другую сторону экрана видят ее такой. Взмыленной. Возбужденной. Страстной. Видят, как она лижет губы, как трутся её соски о его грудь. Как в пароксизме страсти искажается ее лицо, а изо рта рвутся те самые звуки, что заставляют меня выйти из ванной. Нет, это, конечно, не порно. Кино на уровне. Не подкопаться. Но… Жизнь меня к такому не готовила. Определенно. Мне хочется схватить трубку и ей проорать:
– Никогда больше!
Но я, конечно, этого не делаю. С трудом гашу свой идиотский порыв. А потом натягиваю трусы и бегу к сыну:
– Ты спишь?
– Поспишь тут с вами! – из-под подушки выныривает лохматая голова. – Ты чего хотел-то?
– Это кино с Данаей…
– Ну?
– Ты же его не успел посмотреть?
– Еще нет.
– И не смотри.
– Почему? – изумляется Егор.
– Потому что! Маленький еще. Там… там… – лепечу что-то невнятное, как последний придурок. И ведь дураку понятно, что в четырнадцать лет мой сын и не такое видел, но… думать о том, что он увидит в таком виде Данаю – невыносимо, неправильно. И хер его знает, почему. – Там не для детей.
– Ой, все, бать. Давай. Чудишь тоже.
Ага, блин. Не то слово. Злой, как черт, возвращаюсь к себе. Вместо сна, о котором я так мечтал, приходит бессонница. У бессонницы темные глаза Данаи. И совершенная совсем по-девичьи упругая грудь. Небольшая, но такая… красивая. У бессонницы зацелованный рот. Интересно, как мужья актрис это терпят? Я бы не смог.
Открываю телефон. Среди прочего мне скинули распорядок дня Данаи и ее маршруты. Если ребята ничего не напутали, в семь утра ее можно застать в бассейне. Дожить бы до этих семи часов. И не сдохнуть. Опускаю взгляд к паху. Хмыкаю. Похоже, это будет очень долгая ночь.
Глава 6
Даная
Где он умудрился найти розы, которые пахнут – не знаю. Но те источают такой аромат, что постепенно им пропитывается вся моя спальня. Однако даже насыщенный аромат роз не перебивает другого. Того, что запечатлелся в моем воспаленном мозгу за то время, что мы сидели с Астаховым на заднем сиденье его шикарного Лексуса. Или раньше. Удивительно, но, несмотря на все тревоги, вызванные последними новостями, я все же не погружаюсь в них с головой. А потому обращаю внимание и на его хищный профиль, и на выдающий большого упрямца абрис скул. И на его парфюм, чего уж.
Не знаю, сколько времени психологи отводят на стадию отрицания, у меня она проходит довольно быстро. Отрицать, что я влипла, бессмысленно. Нет никакой надежды, что Астахов отступит от своего. Мужики с таким генофондом, наверное, вообще очень трепетно относятся к появлению отпрысков. Шутка ли – совсем скоро родится еще один Астахов! Вот и Георгий сходу дает понять – мне от него не отделаться.
И тогда на смену отрицанию приходит гнев. Мол, какого черта? Как такое могло случиться? Почему из всех возможных вариантов развития событий мой как будто бы самый сложный?! Но и гнев очень скоро рассеивается. Он-то здесь при чем?