Всё, что я нашла в подобие домашней аптечки: перекись, мазь от растяжений, жаропонижающее с давно истёкшим сроком годности и старый ртутный градусник.
Перебрав это, так называемое, богатство, отложила аптечку в сторону.
– Нужно сходить в аптеку, – вздохнула и хотела встать.
– Пройдёт само. Прекрати истерить.
– Какая истерика? Ты себя видел?! На тебе живого места нет!
– Я тебе уже сказал – пройдёт.
– Ты хуже Алисы, – выплюнула я и осеклась, поймав тяжёлый взгляд Арда.
Подтянула к себе коробку с лекарствами, чтобы хоть чем-то занять руки. Я не раз представляла себе этот момент, когда Ард узнает. Когда я скажу ему. Придумывала слова, стирала их, рисовала в воображении самые разные варианты. Но ни один из них не был похож на этот.
Ард продолжал молча смотреть на меня.
– Чего ты ждёшь? – вздохнула. – Что я буду оправдываться? Не буду, Рихард.
Уголок его губ дёрнулся, выражение лица ожесточилось.
– Чего ты хотел после того вечера?! – вспылила я. Резко встала, потому что сидеть рядом стало невыносимо. – Чтобы я пришла к тебе?
Ард хотел схватить меня за руку, но я отступила. Покачала головой, горько усмехнувшись.
– Я бы не пришла к тебе, Рихард, даже если бы могла. Даже если бы я не была замужем, я бы не пришла к тебе.
Кривясь, он поднялся. Я подавила желание сразу же броситься к нему. Дождалась, когда он подойдёт.
– Я имел право знать, что у меня есть дочь.
– Если бы ты хотел знать, ты бы узнал, – возразила я. – Ты не хотел. Всё, чего ты хотел, ты получил.
Мы опять замолчали. Сказанные им когда-то слова встали между нами прошлым. Прошло шесть лет, а я помнила то чувство, когда он наотмашь ударил меня этими самыми словами. Помнила так отчётливо, как будто он сказал их только что.
Ард стоял рядом, но словно не видел меня. Мне стало зябко. Он слегка прищурился. Черты лица окаменели, глаза превратились в чёрные провалы с металлическим отливом на самом дне пропасти.
– Я хотел знать, – выговорил он, сфокусировав взгляд на мне, и повторил: – Я хотел знать, Кристина.
Что это означало, я так и не поняла. Хотела спросить, но язык не шевелился. В облике Арда появилось нечто пугающее. Как будто он… вынес приговор. Только кому?
– Тебе нужно лечь, – я мягко взяла его за руку. Вспышка погасла, вместо неё осталось чувство опустошённости.
– Если ты хотел знать, почему не спросил? – помогая ему разуться, спросила я. Откинула одеяло.
Опять он не ответил. Только странно посмотрел на меня.
Наши немые гляделки вытягивали из меня остатки сил. Я слишком переволновалась, чтобы тратить их ещё и на это.
Спасаясь от взгляда Арда, ушла на кухню. Только там я позволила себе тихий, больше похожий на вздох стон. Выходит, Дмитрий сам рассказал ему. Но зачем? Чтобы разозлить? Чтобы показать, какая я тварь?
Вернувшись в спальню с чашкой горячего чая, я поставила её на тумбочку.
– Ты всё ещё уверен, что сможешь противостоять Диме? – села я рядом.
– Сейчас даже больше, чем раньше. Я не оставлю с ним своего ребёнка.
– Нашего ребёнка.
Мои слова повисли в воздухе, как туманная дымка. Молчание, слова, взгляды: всё это окружало нас невидимым ореолом.
Что значила эта тишина? Звоночком внутри возникла тревога.
– Нашего ребёнка, Ард. Скажи это, – потребовала я. Паника была неожиданной для меня самой. Я схватила Арда за руку. – Скажи это! Скажи!
У меня заколотилось сердце. Я была загнана в угол. Арду, как и Диме, я не могла противопоставить ничего. И если он решит, что Алиса… Если он решит отобрать у меня Алису, что я смогу сделать? Бежать было единственным выходом, но весь ужас заключался в том, что Ард, в отличие от моего бывшего мужа, действительно имел право на Лисичку.
Он вдруг сжал мои пальцы, и сразу стало легче. Я не собиралась реветь, но с губ слетел всхлип, а слёзы потекли сами собой. Склонила голову и, прижав свободную ладонь к губам, просто заплакала. Наконец кончилось это враньё, наконец мне не нужно было бояться, что он узнает. Что бы ни случилось дальше, мне больше не нужно было врать.
– Верни мне мою дочь, Ард! Верни мне её! – всхлипнула, хватая его пальцы.
– Твою? – переспросил он, испепеляя взглядом.
Я потихоньку заскулила. Только что сама просила его сказать. Теперь слово комом застряло в горле. Но я знала, что должна. Ещё несколько секунд назад это было легко. Его дочь. Его. Нет… не мою и не его.
– Нашу, – прошептала едва слышно. Если он не хочет говорить этого, буду говорить я. До бесконечности буду повторять за нас двоих единственную правду: – Нашу…