Выбрать главу

Женщина принялась вынимать приборы и для Коротковой. А Дуня не знала, чем занять себя.

– Присаживайтесь, Евдокия Андреевна! Минутку, и все будет готово, – щебетала Маргарита Павловна, суетясь у плиты.

– Рита! Ты что удумала! – негромкий мужской голос раздался прямо за спиной Дуни. Девушка торопливо обернулась и наткнулась взглядом на седовласого старичка-доктора. Ефимыч хмурился, переводя взгляд с Коротковой на Маргариту Павловну. – Непочтительно это. Да и хозяину вряд ли понравится.

– Ой, не нуди! Садись, пока не остыло, – отмахнулась экономка, – а лучше иди и переоденься. Вымазался, черт чумазый.

Дуня с трудом сдержала нервный смешок. Местный врач выглядел хмурым, но послушался. Надо же, удивительное дело. Ведь когда они вместе обрабатывали и штопали рану Ирбиса, Ефимыч был собран и решителен, руководил ситуацией и все держал под контролем. А здесь, на кухне, беспрекословно подчинялся Маргарите Павловне.

И когда пожилой врач вышел в коридор, Дуня заняла место за столом.

– Вот так гораздо лучше, – похвалила Маргарита Павловна, когда Ефимыч вернулся, переодевшись в брюки и рубашку. – Что ж, давайте уже обедать!

Дуня согласно кивнула. Первые десять минут девушка чувствовала себя скованно, боялась сказать лишнее слово. А после – выдохнула. Впрочем, и Ефимыч перестал бросать недовольные взгляды на экономку и на саму Дуню. И, кажется, даже улыбнулся, рассказывая по просьбе Маргариты Павловны историю из прошлого.

К моменту, когда Маргарита Павловна подала десерт, Дуня уже негромко смеялась над забавной историей встречи экономки и отставного военного доктора.

И вдруг девушке показалось, что затылок обожгло огнем. Словно чей-то взгляд проделал в ее черепной коробке дыру размером с целую вселенную.

Короткова обхватила пальцами десертную вилку, пытаясь уговорить себя, что всего лишь воображение разбушевалось. Ведь Маргарита Павловна уверяла, будто Ирбиса не будет до завтрашнего дня.

– Над чем смеетесь? – рокочущий, низкий, с хрипотцой вопрос заставил Дуню замереть.

Звук тяжелой поступи прозвучал набатом в ушах. И каждый шаг словно отсчитывал отведенное Дуне время. Три секунды, две, одна…

Ирбис приблизился, встал, упираясь левой рукой в столешницу. Не обратив внимания, как сдвинул тонкую кружевную скатерть, смахнув и чайные чашки.

Дуня не шевелилась. Будто понимала, что каждое движение может привлечь внимание зверя.

Ирбис был пьян.

* * *

Девчонка боялась его. Даже алкоголь не мешал понять эту простую истину.

Видел, как она тряслась, глядя на него. Видел, как не пыталась поднять взор выше чертовых пуговиц на рубашке.

А ему было мало. Он до зуда, до чертова безумия хотел, чтобы она посмотрела на него.

Как вчера. Точно так же. Чтобы у него самого полыхнуло под ребрами от ее взора. Чтобы глаза в глаза.

Нет, это в нем говорит вискарь, не иначе.

Пустое все, мимолетное. Попустит его. Только гайки закрутить и спустить пар. Заняться сексом. Взять приличную девку. Вытрахать всю дурь. И отпустит.

Гоша отвернулся. Его слегка качало. Не подрассчитал с выпивкой, перегнул слегонца, потому что плечо адски болело. А сидеть на анальгетиках Ирбис не желал. Не признавал он наркоту. И сам никогда не станет употреблять.

– Чаю крепкого мне! – рыкнул Георгий и оттолкнулся рукой от стола. – В кабинет!

Ирбис не стал ждать и проверять, послушается ли Дуня приказа. Просто шел, кривясь все больше. И решительно ничего не понимал. Что он творит? Что с ним твориться?

Или, наоборот, именно сейчас, когда услышал, как девчонка открыто и беззаботно смеется, здесь, в его доме, прямо под его носом, понял слишком хорошо.

Его корежило от желания, от жажды, от потребности, от порочных желаний.

И улыбка ее… Как чертова пуля промеж глаз. Наповал.

Он не стал закрывать дверь кабинета. Оказавшись внутри, хотелось разнести комнату на щепки, разломать что-то, крушить до основания, до фундамента, только бы выпустить ярость.

И похоть.

Ирбис не смог удержать воображения. Видел, словно наяву, как девчонка поддавалась его натиску, как послушно льнула, как стонала до хрипа в его постели.

В своей больной фантазии он даже видел, как она улыбалась ему, стоя на коленях. А тонкие пальцы ловко обращались с его…

Гоша не сразу сообразил, что со всей дури вмазал кулаком в первую попавшуюся под горячую руку мишень. Легче не стало. Даже наоборот. Но хоть немного отрезвило потекшие мозги.

Ирбис тряхнул головой, выдохнул. Ему казалось, что аромат Дуни залепил ноздри, а он и рад был им и дышать.