Мне оставалось лишь надеяться, что в нём нет русалок, водяных либо каких-то огромных пиявок.
Что же Пашки до сих пор нет? За моей спиной раздались тихие шаги и ветка хрустнула.
— Пашка? — я резко обернулся.
Ледяные руки обхватили моё горло, зажали рот, а затем всё исчезло…
Часть вторая. Лесные секреты
Первым, что я увидел, очнувшись, был низкий потолок из брёвен надо мной. Затем в нос ударили непривычные ароматы: старое дерево, сырость и земля. Память тот час же возвратилась в мою голову. Я вспомнил, как шёл с Пашкой и Митькой по ночному лесу, а затем, оставшись один после их пропажи, вздрагивал от каждого шебуршания и промелькнувшего силуэта. Когда до меня дошло, что я нахожусь не там, где необходимо, я неуклюже вскочил со скамьи и огляделся. У стены напротив, закутавшийся в одеяло, мирно спал Панкратов.
Разбуженный шумихой, он открыл свои прозрачные синие глаза:
— Где я?
— Отличный вопрос.
Мы находились в небольшой запертой комнате из бревенчатых стен, обставленной грубой мебелью. На потолке висела тусклая электрическая лампа. Над закрытой дверью виднелся зарешеченный железными прутьями проём. Я забрался на скамью и выглянул в него — тюрьма вела в полумрачный коридор без окошек.
— Стасик, ответь, что теперь будет? — Панкратов трусливо озирался вокруг. — Как ты думаешь, нас прикончат либо потребуют выкуп?
— Это прояснится со временем.
Чтобы как-то отвлечь себя от печальных мыслишек, я сообщил Панкратову о событиях, произошедших в его отсутствие: о беседе с Кристианой, о погроме в его доме, о встрече с Пашкой и Митькой.
Он тоскливо улыбнулся:
— А мне и поведать нечего. С дядей Лёней я не встретился. Лишь побежал по улице, как неожиданно почувствовал на своей шее ледяные руки. Вот и всё…
— Камень остался у колдуна?
— Ага. А что?
— Вампирша сказала, этот кристалл может сгубить мир.
— Да какая разница? — вздохнул Панкратов, лёг на скамью и отвернулся к стене. — Мы по-любому умрём раньше.
Моё настроение, признаться, было не лучше Тимофеиного, но печалились мы недолго. В коридоре стали слышны энергичные шаги. К тюрьме приближался некий обладатель громких шагов. Залязгал ключ с той стороны и дверь открылась.
— Проснулись, мальчики? — поинтересовался бледный, чахоточный с виду парень в белом халате. — Не переживайте. Волнение отрицательно сказывается на состоянии организма. Вашей жизни ничего не грозит. Хозяйка позднее всё объяснит, а сейчас прошу на осмотр.
Парень шёл по длинному коридору из брёвен мимо дверей, многие из которых были заперты на железные замки, проделанные через дверные ручки, и тараторил, не умолкая. Его многословие совсем не прояснило смысла происходящему. Он остановился, отворил одну из закрытых дверей, и мы вошли в помещение. Это был простой медицинский кабинет, приблизительно схожий с нашим школьным, только без окон. В углу стояли белые весы, большая линейка для измерения роста, за стеклянным шкафчиком располагались всякие медицинские инструменты. Я и Тимофей, оторопев, сели на край клеёнчатой скамьи.
— Кто первый? — Парень раскрыл разлинованную тетрадку. — Начнём с того, кто ближе сидит. Имя и фамилия?
— Стас Акуличев.
Вопросы посыпались один за другим — сколько лет, где проживаете, какие болезни перенесли в детстве, какое у предков состояние здоровья, сколько прожили бабушки и дедушки… Черноглазый парень неутомимо, с большой скоростью записывал в тетрадку ответы.
Затем он велел мне раздеться, взвесил, измерил и, оставив меня в покое, предложил подождать на скамье. Пришла очередь Панкратова. Следя за действиями странного медбрата, я испытывал всё нарастающую тревогу — слишком он был нервным, издёрганным и временами сильно смахивал на сумасшедшего.
— А сейчас — самое главное. — Завершив допрашивать Тимофея, парень захлопнул тетрадку и надел резиновые перчатки с маской…
Во мне всё покрылось холодом от страха. Я чётко понял, что попал в руки маньяка, проводящего досуг за расчленением подростков. Окон в кабинете не было, а дверь была закрыта на ключ, просвечивающий через карман халата безумного медбрата.
— Спокойненько, Стасик, у тебя что, ни разу из пальца кровь не брали? — Холодные руки мёртвой хваткой стиснули мне руку.
Игла воткнулась в палец, но боли я не почувствовал. Словно завороженный, я глядел на прикрытое маской лицо. Глаза парня полыхали жадным пламенем, казалось, он едва сдерживает какое-то чувство, бушевавшее в нём. Красный столб наполнил пробирку…