Когда примерно через полчаса Гил вышел из своей спальни в облегающих бедра спортивных хлопчатобумажных брюках и такой же рубашке сиреневого цвета, Оливию вдруг захлестнула волна совершенно непрошеного желания. Неужели нет никакого средства, чтобы избавиться от влечения к этому мужчине? Неужели она осуждена до конца своих дней любить человека, который поступает с ней так жестоко?
За столом они говорили о каких-то никому не нужных мелочах, но напряжение чувствовалось во всем: будто между ними натянули провод, который вот-вот готов лопнуть, и Оливия чувствовала, что это может произойти с минуты на минуту.
Выходит, Сусанна была права во всем, с горечью призналась себе Оливия. Эта отвратительная женщина раскусила Оливию, поняла, что гордость не позволит ей поставить Гила перед лицом правды, и она не ошиблась.
Оливия понимала, что не в состоянии устраивать скандал, это равносильно тому, чтобы расстаться с последними остатками чувства собственного достоинства. Ну хорошо, допустим Гил женился на ней исключительно ради того, чтобы заполучить ее пакет акций. А почему бы ей не постараться убедить его в том, что и у нее имелись при вступлении в брак свои корыстные цели?
– Ты вроде бы говорила, что голодна, – не выдержал наконец Гил, отодвигая от себя прибор.
Он исподлобья наблюдал, как Оливия лениво ковыряет вилкой у себя в тарелке.
– Мне... мне показалось, я ужасно голодна.
– Но тебе же явно не хочется есть.
– Нет.
– В чем дело, Оливия? Почему бы тебе не попытаться рассказать мне, что тебя так взволновало?
Оливия фыркнула. Какой лицемер. Делает вид, что она ему совсем не безразлична. Издевательство. Как и сама их женитьба. Оливии хотелось закричать на Гила, однако усилием воли она подавила приступ гнева.
– Пожалуй, я пойду в постель.
Гил перегнулся через стол, поднял ее руку и страстно сжал.
– Ну наконец-то. Иди и жди меня. Я иду следом.
– Нет! – Оливия вырвала руку из его руки.
Ее резкое «нет», казалось, надолго повисло в воздухе, наконец Гил прервал молчание:
– Что с тобой, Оливия? Может быть, хватит играть в игрушки. Что случилось?
– Ничего. Все в порядке. Я хочу спать одна, только и всего!
Гил прищурился.
– Только и всего? Это наша первая брачная ночь, а ты хочешь спать одна и утверждаешь, будто ничего не произошло?
Он неожиданно поднялся, обошел стол, поднял ее со стула и притянул к себе. Ее дыхание участилось, сердце бешено заколотилось, кровь прилила к щекам.
– Ты, наверное, переутомилась. У тебя была очень напряженная неделя.
Его пальцы гладили ее плечи, и Оливии стоило неимоверных усилий не прильнуть к нему всем телом. Как же подло с его стороны так ласкать ее, притворяться, будто он любит ее. На самом деле, она теперь знает, что ему совершенно наплевать на нее.
Она попыталась вырваться из его объятий.
– Усталость здесь ни при чем. Я не собираюсь спать с тобой, Гил.
Он отпрянул от нее, как от прокаженной.
– Почему?!
Ну вот и наступил момент, когда от нее потребуется актерское мастерство, если она собирается убедить Гила, будто говорит правду. Он женился на Оливии в корыстных целях. Что же, пусть думает, что и она поступила так же.
– Я никогда, если честно, не питала особых чувств к тебе, мой дорогой. Так что пусть наш брак будет фиктивным. В свое время я потребую аннулировать его.
– Аннулировать???
– Вот именно. Я не намерена вступать с тобой в супружеские отношения.
– Что?!
– Ничего особенного. Я вышла за тебя замуж только потому, что ты мне был нужен. То есть не ты лично, а твои акции. Речь идет о твоих акциях «Бофора».
Оливия сделала паузу, все еще надеясь, что Гил попробует отрицать, что владеет акциями «Бофора», и таким образом обнаружится ложь Сусанны насчет двадцати процентов акционерного капитала, якобы находящихся в кармане у Гила.
Но слова Гила навсегда уничтожили эту надежду.
– Как, черт возьми, ты это обнаружила?
Оливии пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть. Значит, это правда: Гил скупает акции «Бофора».
Ее охватила дрожь, и потребовалось собрать все силы, чтобы удержаться на ногах. К глазам подступили слезы, но она не должна плакать. Нельзя показывать Гилу, как она несчастна. Невероятно, но ей удалось произнести ледяным тоном: