Куда он мог пойти? Сусанна исключается. Она вместе с Бобби Ленгтоном поздно ночью должна была улететь в Нью-Йорк. Тогда к кому? К друзьям? Боже, она даже не знает ни одного из его лондонских друзей. Оливия вскочила с дивана и направилась к большому письменному столу в углу гостиной. Там должен быть ежедневник с расписанием предстоящих встреч, блокнот с адресами нужных людей – что-то, что могло дать ключ, где его искать.
Она просматривала содержимое одного из ящиков стола, когда услышала, как хлопнула входная дверь. Спустя несколько секунд на пороге возник силуэт Гила, и Оливия вздрогнула.
– Ты напугал меня чуть не до смерти! – воскликнула она.
Глаза Гила смотрели не на нее, а на открытый ящик письменного стола.
– Еще бы тебе не испугаться! – холодно заметил он. – В чем дело? Тебе не хватило времени вскрыть для обыска доски пола?
Оливия нахмурилась.
– Что?..
– Какого черта ты здесь ищешь? Какие-нибудь документы, акции? Ты напрасно теряешь время, уверяю тебя.
Оливия густо покраснела: Гил решил, что она ведет слежку за ним! Теперь-то, взглянув на его спортивный костюм, она поняла, что он был на пробежке в парке.
– Я просто не знала, куда ты пропал, и пыталась найти хоть какой-то номер телефона...
Голос Оливии угасал по мере того, как Гил недоверчиво поднимал вверх брови.
– Прости меня, но я не могу поверить, что ты волновалась за меня.
– Но это правда!
Гил недобро засмеялся.
– Ты призналась вчера, что твои брачные обеты – куча лжи. И ты еще надеешься, что я поверю твоим словам?
А твои собственные обещания, в ярости подумала Оливия. Как он смеет обвинять ее в лицемерии и фальши, когда сам...
– Я не так лжива, как ты думаешь, – возразила она.
– Нет? Но ты определенно забыла упомянуть исключительно важный факт – твою девственность. Или ты рассчитывала использовать это обстоятельство в качестве тайного оружия при расторжении брака?
– Не смеши меня.
– Так или иначе, если у тебя и были подобные замыслы, теперь они ни к чему не приведут. Думаю, что даже твои тщательно разработанные планы не предусматривали того, что произошло минувшей ночью, – сухо заметил Гил.
Действительно, даже в своих самых смелых снах она не предполагала, что соитие с Гилом вызовет у нее такой неистовый восторг. Правда, она и не предполагала никогда, что за это счастье сразу же придется расплачиваться болью и унижением.
– Прошлая ночь ничего не меняет, – пыталась спорить Оливия.
– Вот именно, – согласился Гил со злобной усмешкой, но при этих словах опустил взгляд.
Оливия вдруг задрожала, как от холода, ей захотелось обхватить себя руками, но не ради того, чтобы согреться, а для того, чтобы защититься.
– Я пойду оденусь, – заявила она внезапно.
Гил прижался плечом к дверному косяку.
– Я тебя не задерживаю, – с усмешкой протянул он.
Но чтобы выйти из гостиной, Оливии нужно было пройти мимо него, а Гил явно не намеревался пропускать ее.
Она робко двинулась в направлении двери. Приблизившись к нему, она остановилась.
– Не мог бы ты посторониться? – спросила она, затаив дыхание.
– Зачем? Что, холодная мраморная Венера уже не так уверена в себе, как прежде?
Нахальный тон Гила ясно показывал, что он отнюдь не намерен уступать Оливии путь.
Пройти в дверь, не задев его, было невозможно, и Оливия ощутила, как ее обдало жаром, когда они коснулись друг друга. Ее щеки зарделись, когда она вспомнила, что творилось с ее телом в его жарких объятиях.
В глубине души она надеялась, что Гил привлечет ее к себе. Какое безумие! Он не предпринял ни малейшей попытки задержать ее; Оливия выскользнула в коридор и направилась в свою спальню. Она проклинала разочарование, которое только что пережила.
Оливия посмотрела на стрелки часов. Боже, уже почти два часа дня!
Она прилегла на постель, пытаясь решить, что делать.
Во рту у нее было сухо, головная боль не утихала. Оливия подумала, уж не заболевает ли она.
Так жить невозможно – к такому выводу пришла она, пока лежала в постели. Невозможно существовать в атмосфере постоянной лжи. И все же, какое наслаждение она испытала в те минуты, когда он был с ней рядом! Неужели придется отказаться от счастья взаимного обладания? Она наивно думала, что секс изменит их отношения, но, видимо, ошиблась. Свидетельство тому – холодность Гила, продемонстрированная сразу после взрыва страсти. Если бы он хоть немного любил ее, он не смог бы просто встать с постели и уйти. Несмотря ни на что, Оливия любит его. Однако он не любит ее и никогда не полюбит. Жизнь с ним превратится в сущий ад. А это непереносимо!