После этого заседания, зайдя в кабинет Наджибуллы, я заявил ему, что сводя всю работу Ставки к вопросу о поставках, Вы демобилизуете своих подчиненных, отвлекаете их внимание от вопросов, которые они могут и должны решать имеющимися средствами. Наджибулла извинился за резкий тон, допущенный с его стороны, и сказал, что к разговору, который он вел на заседании Ставки, его вынудили некоторые обстоятельства. При уходе от президента один из его помощников доверительно сказал, что до заседания Ставки у президента были некоторые близкие к нему люди, министры и тоже оказывали на него давление. Как сказал помощник, Наджибулле надо было показать его твердость перед Советским Союзом. Если СССР не будет оказывать помощи, Наджибулла будет искать другие пути решения афганской проблемы. Тогда еще многое было не ясно. Но у меня возникало предчувствие, что Наджибулла начинает перебирать и теряет чувство реальности. Не видит тех крутых перемен, которые назревали в Советском Союзе и в целом в международной обстановке.
Несмотря на все то, что произошло, Наджибулла остается одним из самых талантливых политических деятелей Афганистана и если будут учтены ошибки прошлого, он еще может сослужить хорошую службу своему народу.
Когда летом 1991 г. с официальным визитом был в Афганистане О. Д. Бакланов, Наджибулла к нему обратился с просьбой о моем возвращении в Афганистан хотя бы на короткое время. Но события августа 1991 г. сделали все это не нужным.
Мухамед РафиПодполковник Мухаммед Рафи был назначен министром обороны сразу после свержения Амина в январе 1980 г. Затем, побывав на разных государственных постах, в декабре 1986 г. он снова вернулся к этой должности и был министром обороны до 1988 г., когда в августе 1988 г. на его место заступил Ш. Танай. В 1989 г. Рафи был генерал-лейтенантом, вице-президентом и первым заместителем Верховного Главнокомандующего вооруженнными силами Республики Афганистан. Вскоре, с присвоением очередных воинских званий «генерал-полковник» и «генерал армии» министрам военных ведомств, такие же воинские звания присваивались и Рафи. Присвоение этих воинских званий происходило не по военным заслугам или выслуге лет, а исключительно по конъюнктурным политическим соображениям. В афганской армии, где на волне революции некоторые офицеры за короткий срок сделали головокружительную карьеру, почти каждый офицер считал, что он достоин любого воинского звания и очередное присвоение воинских званий вызывало у всех, кто его не получил, крайне негативную реакцию. Поэтому нередко привоение воинских званий производилось целыми кампаниями.
В отличие от многих других офицеров, генерал Рафи был исключительно скромным человеком и не переоценивал своих возможностей. Президента Наджибуллу он больше устраивал именно тем, что строго и добросовестно выполнял данные ему поручения, не претендуя ни на какие самостоятельные роли и не вмешиваясь в какие-либо другие дела. Он был очень доступным, охотно принимал всех афганских должностных лиц и прибывающих в Кабул гостей. Всегда всех внимательно слушал.
Не в пример многим афганским руководителям, совещания он проводил сравнительно коротко и его выступления, указания были, как правило, лаконичными. Живя и работая в стране более 10 лет находящейся на военном положении и пройдя некоторый курс военного обучения в СССР, он неплохо изучил основные военные проблемы, знал боевые возможности вооружения и техники. Вообще генерал Рафи обаятельный и подчеркнуто вежливый человек. Он никогда не повышал голоса. Самые страшные безобразия и непорядки, с которыми приходилось встречаться в войсках, его из равновесия не выводили. Некоторые афганцы и советники воспринимали эту черту характера М. Рафи, как проявление пассивности и безразличия.