Причем при выполнении задач в абсолютно одинаковых условиях, военнослужащие срочной службы всех трех министерств получали разную оплату. Зная, что наибольшие трудности возлагаются на боевые части армии, призывники под любым предлогом предпочитали службу в МВД и МГБ, что особенно проявлялось в ходе так называемого свободного призыва.
Для улучшения комплектования вооруженных сил нами афганскому руководству было рекомендовано: ускорить работу по паспортизации мужского населения и на этой основе упорядочить систему призыва, но руководство на это не шло, ибо перепись населения встречала сильный протест; провести увольнение выслуживших установленные сроки военнослужащих, как положено по закону (их задержка в армии вызывала недовольство) и развернуть работу по оставлению отслуживших солдат на сверхсрочную службу, установить за это дополнительную оплату и некоторые другие меры.
В-третьих, в условиях когда оппозиция главную ставку делала на подкуп и переманивание на свою сторону военнослужащих правительственных войск, решающее значение приобрела борьба за людей, активизация воспитательной работы среди личного состава. Формально для этого имелись немалые возможности 65,4 % членов НДПА находились в рядах вооруженных сил, во всех звеньях армии, внутренних войск и госбезопасности имелась разветвленная система политорганов, организации НДПА и молодежной организации (Дома). Однако идеологическая и вообще воспитательная работа с личным составом страдала формализмом и не всегда оказывалась достаточно эффективной. Во многих частях процветало взяточничество, злоупотребление генералов и офицеров служебным положением. Мало проявлялось заботы о бытовом устройстве личного состава, своевременном их питании, подготовке оборонительных позиций и постов к зиме.
Многие солдаты находились в совершенно бесправном, бедственном положении. По этому поводу в различные инстанции и непосредственно президенту поступало много буквально кричащих писем. Так, рядовой солдат 4-го батальона 60 полка 8-й пехотной дивизии Абдул Карим Ширзад 19.07.89 г. писал президенту: «Дорогой товарищ президент! Нас послали на оборону Кабула и мы сейчас воюем за взятие господствующей высоты Кухе-Сафи. Офицеры наши пьянствуют, занимаются развратом и большую часть времени находятся в Кабуле. Мы оставшись без поддержки и без всякого снабжения, отступили с этой высоты. Через несколько дней полк с боями вновь взял высоту Кухе-Сафи. Но снова — безразличие командиров. Солдаты, не имея пищи две ночи провели на горе. Просили батальонное начальство дать боеприпасы, тяжелое оружие и пищу, а противник по рации говорит солдатам: «Я вам сам завтра дам». Так и получилось, что противник снова пост взял, а батальон понес потери пленными и убитыми.
В батальоне ни малейшего представления о воинской службе, полностью отсутствует дисциплина. Здесь процветает групповщина: группа командира батальона, группа начальника штаба батальона, группа замполита и четвертая группа — это мы, не имеющие покровителей. У нас нет руководства, вся тяжесть задач лежит на наших плечах. Есть и такие люди со связями, которые появляются лишь в день выдачи денежного содержания. Денежное содержание солдатам и офицерам своевременно не выплачивается уже несколько месяцев. Продовольственное обеспечение батальона осуществляется неполностью. Всячески унижается честь и достоинство солдата. Большинство случаев дезертирства вызвано вышеуказанными причинами. Солдат в нашем батальоне подобен бесславной скотине, существует на правах раба.
Все эти проблемы я письменно изложил начальнику отдела обороны и национальной безопасности аппарата Президента генерал-лейтенанту Абдул Баки. Я ждал положительного решения вопроса, однако мое имя как автора письма было раскрыто, и в настоящее время командование батальона различными путями старается выжить меня из батальона. Я даже опасаюсь за свою жизнь. Я знаю, что должна была быть назначена комиссия во главе с генералом Абдул Баки. Однако она ничего не сделав, не доехав до нашего батальона, с полпути повернула назад и посчитала мой доклад оговором. Ну и Родина!