Хела забрала у Локи бутылку, отсалютовала Одинсону и сделала большой глоток.
- Слишком сладкое. Мне больше по вкусу тлен, - на красивых губах Богини играла блаженная улыбка.
- Что…что ты сделал?! – отгоняя ужасающую догадку, Тор перевел взгляд на трикстера. Тот все так же сидел в кресле, смотрел на поверженного Громовержца, и в глазах его не было ни искры сожаления, сострадания, злости. В них не было ровным счетом ничего. Локи словно было смертельно скучно. Черная накидка, теперь Тор ясно видел это, была соткана из той же пульсирующей тьмы, что и его путы.
- Я забрал Хелу из Асгарда за мгновение до того, как Сурт окончательно угробил золотой город. Как видишь, Тессеракт все-таки принес пользу, - просто сообщил Локи. – Сохранил жизнь нашей сестре. И несколько расширил мое влияние в этом мире, - он небрежно махнул рукой, словно бы показывая масштаб.
В очередной раз Тор понял, насколько же были правы все, кто считал его тугосоображающим. Ведь он должен был сразу отметить, что Локи свободно, на равных разговаривал с Хелой, а Хеймдалл назвал его прихвостнем Богини. Все потому, что Локи спас Хелу от Сурта, вернул ее в мир мертвых, что поддерживал ее так же, как и Асгард. А сейчас, когда все они умерли, Локи по праву занял почетное место у трона спасенной им госпожи.
- Ты…первоклассный предатель, - бессильно прошептал Тор, понимая, что ему никто не поможет. – И на большее не способен. Теперь я это понимаю.
Локи улыбнулся, покачал головой и приложился к бутылке.
- Надо же, как быстро ты передумал. А ведь я спас асгардцев. Я, а не ты. После того, как ты бросил меня на Саакаре, я примчался к тебе на помощь. И вот благодарность? – Трикстер с тем же скучающим видом бездумно гладил накидку, и тьма отзывалась на прикосновение, обхватив бледную кисть. - Что ж, я рад, что ты оценил мои таланты. В кои-то веки мой старший брат признал, что я в чем-то превосхожу его. Я действительно первоклассный предатель. И, может быть, наконец, осознал, где мое место.
- Ну а я сейчас покажу тебе твое место, - почти, что ласково пообещала Хела, сверху вниз глядя на Тора. – Ты на своей шкуре ощутишь, как я ненавижу нашего папашу. И будешь ощущать это столь долго, сколько я сама захочу.
Богиня Смерти вскинула руку, в которой тут же появился нож с длинным острым лезвием. Присев на одно колено перед связанным пленником, Хела прижала лезвие к его щеке.
- А что, если я лишу тебя глаз? Вырежу оба? О, я забыла, у тебя же всего один глаз. А второй что же? Стекляшка? – она ткнула кончиком лезвия в искусственный глаз Громовержца, отчего тот дернулся и зажмурился. – Думаешь, это тебе поможет? Я могу разрезать тебя на куски, и ты не сможешь ни потерять сознание, ни тем более, умереть. Я стану твоей личной преисподней.
- Ты безумна, - выдохнул Тор, глядя в лицо Богини. – Тебя не зря изгнали из Асгарда. Все, что ты можешь дать миру – боль и страдания. Ты больше ни на что не способна.
- Это ты ни на что не способен, маленький мертвый царь, - расхохоталась Богиня. – Я жива, полна сил и могу многое. Например, так, - И она с хищной улыбкой провела лезвием ножа по щеке Тора, оставляя на коже тонкий кровоточащий порез. – Или так. – Длинное острое лезвие вошло в правое плечо асгардца. Тор застонал сквозь зубы, дернулся в попытке уклониться, но Хела крепко держала его свободной рукой и с наслаждением смотрела, как из раны бежит кровь.
- Я немного слукавила, брат, - прошептала Богиня, слегка повернув нож в ране. – На самом деле этот мир не дает мне сил. Он пуст, в нем нет никакой энергии. Но я слишком хотела выжить, освободиться, чтобы поквитаться за предательство и изгнание. Моя жажда была настолько сильна, что я научилась черпать силу из единственного доступного мне источника – мертвых. А если быть точной – их страданий. В конце концов, не зря в Асгарде при папочке я была палачом. Почетный, между прочим, пост. – Хела оставила нож в плече Тора, чтобы, тряхнув рукой, материализовать еще один. – В пытках я всегда была хороша. Мог бы спросить у Одина, если бы отец был жив. Между прочим, у него училась. – Богиня внимательно посмотрела на лезвие, затем, на хрипящего от сдерживаемых стонов пленника, примериваясь, куда бы ударить. Наконец, решив, вогнала клинок в живот Громовержца, заставив, наконец, того взвыть от боли. – Всякий, попав сюда, через муки отдает мне свою мощь. Представляешь, сколько сил я получу, пытая тебя, брат?
Одной рукой продолжая удерживать задыхающегося от боли пленника, чтобы тот не завалился на бок, второй Хела взяла его за подбородок, вгляделась в бледное, мокрое от пота, крови и невольных слез лицо.
- Разумеется, пытки бывают разные, - вещала Богиня таким тоном, словно разговор шел о чем-то заурядном. – Асгардцы, например. Ведь я их не обижаю, сам видел. – Холодная ладонь Богини почти заботливо стерла пот со лба пленника, затем пальцы скользнули к ране на щеке, подцепили капельку крови. – Но я заставила их делать то, что они отрицали при жизни, заставила стать теми, кого они презирали. Это ли не мука? Так они платят за то, что забыли свою Богиню Смерти. И будут платить вечно. А ты будешь корчиться от боли в луже собственной крови, осознавая, что больше не в силах помочь кому бы то ни было. Не в силах помочь даже себе самому.
Третий, а за ним и четвертый нож вонзились в бедро и снова в живот. Тор не смог сдержать крик, Хела – смех.
- Однажды, я стану такой, какой была во времена покорения девяти миров. Верну былое могущество. И тогда армия моих подданных выберется за пределы мира мертвых, чтобы начать эру великих завоеваний. Очень скоро мои силы восстановятся, и все это благодаря тебе. Я уже чувствую твою энергию в моих венах. И это прекрасно.
Богиня Смерти смотрела на стонущего от боли, истекающего кровью Тора и глаза ее возбужденно сверкали. Тьма, что удерживала Громовержца, впитывала бегущие из ран алые ручейки и становилась все плотнее, до хрипов сдавливая жертву. Перед глазами Одинсона плыло. Комната перестала быть темной, теперь она казалась алой, в цвет боли, пляшущей по телу. Клинки в теле не давали ранам закрыться, потеря крови ослабляла, даже дышать было больно. Тор не знал, что в его положении страшнее: то, что пытка не закончится никогда, или то, что его муки делают безумную Богиню Смерти сильнее.
Где-то в стороне раздался тяжелый шумный вздох. Измученный Тор не обратил на звук внимания. А вот Хела, которая, с наслаждением художника, что любуется своим творением, взирала на пленника, раздраженно дернула плечом.