Три серых тени приближались ко мне. Теперь-то я могла разглядеть их поближе. Издалека твари действительно смахивали на волков, но вблизи… с этими красноватыми глазами и оскаленными пастями они выглядели как посланцы из преисподней. Ну, Рицимер! Мичуринец хренов! Чтоб его свои же монстры покусали!
А ведь меня предупреждали… – мелькнула последняя четкая мысль. Потом я почувствовала, что сознание моё будто раздвоилось, выпуская на волю другое, неведомое мне прежде существо. Страх отступил, и восхитительно горячее бешенство растеклось по всему телу, до самых кончиков пальцев. Чудо-волки не сводили с меня глаз, и я осторожно переступила, чтобы ствол дерева прикрывал мне спину. Движения мои изменились, стали текучими, свободными, сучков и выбоин под ногами для меня больше не существовало. Рычание раздалось снова, в нем боролись жажда убийства и ощущение опасности. Вдруг ветер принес струю чужого запаха, и земля под нами слегка задрожала. Твари насторожились, я тоже. В чаще впереди замелькали вспышки света. Огонь! Опасность! – и три серые тени мнговенно растаяли в темноте. Я чуть было не кинулась следом, но, к счастью, вовремя опомнилась и вместо этого побежала к свету. Совсем рядом проходила дорога.
Это был небольшой отряд, человек двадцать. Впереди всех скакал молодой человек с приятным мягким лицом и аккуратной темной бородкой. Над его головой реял штандарт с красным вепрем, но я и без того его узнала.
– Лорд Леон! – я из последних сил бросилась им навстречу. Лошадь рыцаря шарахнулась от меня как от чумы, да и всадник явно был с ней солидарен, судя по молниеносному взблеску его меча. Чтобы убедиться в моей безобидности, ему понадобилось несколько минут и два хороших факела.
– Кто ты? – требовательно спросил всадник.
– Леди Марианна! – опередил меня чей-то голос. – Что вы здесь делаете?
Хороший вопрос. Повезло мне, что в отряде Леона оказалась пара рыцарей, запомнивших меня на том памятном королевском пиру. В конце концов мы решили, что беседовать предпочтительнее в более комфортной обстановке, сэр Леон посадил меня к себе в седло, и мы направились в лагерь.
***
В палатке Леон поворошил угли в жаровне, затем галантно усадил меня на топчан (предварительно убрав с него блюдо с объедками), бросил мне теплое шерстяное одеяло и достал пару узорчатых кубков.
– Сейчас, погоди-ка… – бормотал он, роясь в огромном сундуке, окованном медью, – где-то у меня было… ага, нашел!
В мой кубок пролилась щедрая порция какой-то мутноватой жидкости.
– Что это? – спросила я, подозрительно принюхиваясь.
– Это такая вещь, – с гордостью сказал рыцарь, – от которой у мертвого вендора пятаки с глаз поотлетают! Настоящий херасский самогон! Пей, – и он четким, явно отработанным движением опрокинул кубок себе в рот.
– Вообще-то я не очень… Ох! – я мучительно закашлялась, из глаз потекли слёзы. Такое чувство, будто жидкого огня глотнула!
Как ни странно, помогло. Дрожь отпустила, те ночные твари больше не стояли перед глазами, стушевались, исчезли.
– Ну вот, теперь я хотя бы точно вижу, что ты человек, – заметил Леон. – Признаться, напугала ты меня там, в лесу! Прямо под копыта бросилась, глаза горят, как у кошки, да ещё… это… – он нерешительно потрогал усы.
– Что? – спросила я еле слышно.
– Так… Показалось…
Я вспомнила свои “звериные” ощущения и протянула руку за следующей порцией. Вторая пошла легче. Атмосфера в палатке теплела с каждой минутой.
– Вот закончится эта кутерьма… – мечтательно произнес Леон. – Вернешься в Эллаирэ… Благословенная земля! Рай для поэтов! Помнишь, как темнеет море на закате в Торенца? И беспокойно кричат чайки… А какое вино делают в Лавальяно! Глоток живого солнца! Ты помнишь? Эх… Давно я там не был…
Он плеснул себе ещё порцию своей херасской пакости. К сожалению, мне сложно было разделить его воспоминания, поскольку об Эллаирэ – одной из южных провинций Андарии – я имела самое общее представление. Названия навевали мысли об Италии…
Гордись, Фьоренца, долей величавой!
Ты над землей и морем бьешь крылом
И самый Ад твоей окутан славой! [2]
– Здорово! – восхитился Леон, и я сообразила, что прочла это вслух. – Твои стихи? А что такое “ад”?
– Стихи… э-э… одного нашего поэта, он не очень известен, – смутилась я, мысленно извинившись перед Данте. От теологического диспута меня спасло появление других рыцарей. В палатку, гремя железом, протиснулось пятеро молодых мужчин очень внушительной наружности. Начался совет.
– … Таким образом, лорд Кейтра предвидел ваше стремление любой ценой освободить принцессу и подготовил западню. У меня есть письмо от леди Альмиры, подтверждающее эти сведения! – выпалила я одним духом.
Фух! Я сделала всё, что смогла! Непонятно, правда, подействует на горячие головы рыцарей этот моральный ушат воды или нет. Сэр Леон сидел, мрачно нахмурившись, его друзья шепотом переговаривались.
– Но вы могли бы помочь своей леди по-другому! Да, сейчас вам не вызволить её из замка, но вы можете сохранить ей корону! В Вестхарте собирается совет баронов. Кондор хочет провозгласить Альмиру верховной королевой, ему понадобится любая поддержка! Лорд Леон, вы – первый меч Андарии, ваше мнение на совете будет значить очень много!
Закончив свою речь, я скромно удалилась в дальний угол, предоставив другим рыцарям ломать копья. Образно говоря. Обсуждение затянулось, гул голосов странным образом убаюкивал…
Кажется, я опять засыпаю на военном совете. Это уже становится традицией. Ох, мне же надо скорее обратно… что скажет Кондор…
***
Утром мама при виде меня нахмурилась.
– Ты неважно выглядишь! – заметила она, привычными проворными движениями накрывая на стол. – Может быть, не стоит так усердствовать с учебой? Здоровье дороже.
Эх, мама, знала бы ты настоящую причину моего плохого самочувствия! – я мысленно усмехнулась, осторожно нашаривая рукой табуретку. В голову мне будто вонзили раскаленный штырь. Это как же надо было напиться во сне, чтобы похмелье мучило даже наяву!
[2] – Данте Алигьери “Божественная комедия”
Как справедливо изречение о том, что истинный друг познаётся в невзгодах! Много было распрей между Беоргом и Тенквистом, королями соседних государств – Андарии и Кардарога. Однако в тяжелую минуту не отвернулся король Тенквист от андарцев, прислал он грамоту чародею Кондору с обещанием, что коли соберутся войска андарские на битву с Белым Волком, помогут им рыцари Кардарога под началом принца Айвена, его старшего сына. Айвен же только рад был служить андарийской принцессе, давно покорившей его сердце, с первой же встречи…
Ридд Уольский, “Хроники Солнечного королевства”
Он прождал всю ночь и все утро, но она так и не вернулась.
Кондор в тысячный раз мерял шагами галерею, рассеянно наблюдая, как под лучами солнца скалы, окружающие замок, переливаются красным и фиолетовым.
Замок Пёстрых Скал получил свое название из-за камней, на которых он возведен. Это особый песчаник, обладающий таким свойством, что он меняет цвет в зависимости от времени суток. На рассвете чёрный силуэт скалы светлеет, приобретая лиловый оттенок. Когда солнце поднимается выше, скала вспыхивает темно-красным цветом, затем мягко розовеет, к полудню становится золотой и темнеет к вечеру. Вообще-то это объясняется строением минерала, но все вокруг были уверены, что дело кроется в хитром чародействе Кондора. А когда люди привыкли к определенной картине мира, их не переубедишь.
На галерею сунулся конюх с каким-то дурацким вопросом насчет запасных лошадей. Кондор даже не расслышал вопроса.
– Иди к дьяволу, – буркнул он, отворачиваясь, – то есть, к Аэцию.
Конюх испуганно отпрянул и поклонился несколько раз. На лестнице послышались еще чьи-то шаги. Да что ж такое, у всех до него есть дело!