– Никому об этом не рассказывал, даже Дархан не знает, – признался он, и в эту минуту мальчишки выволокли из норы сурка. Глория взвизгнула, сурок крутился, визжал и фыркал, пытаясь освободиться, но у него, конечно, ничего не получалось. Дархан, который до этого что-то обсуждал в стороне с шофером мобиля, увидел сыновнюю добычу и закричал:
– А ну бросьте немедля!
– Пап! А давай его себе возьмем? Мы его научим всякие штуки делать!
– А давай, ты рот закроешь? Мне от ваших штук уже деваться некуда!
Мы с Фьярви посмотрели друг на друга и улыбнулись. Что бы ни было в нашем прошлом, жизнь продолжалась – и только от нас зависело, какой она все-таки станет.
– Я думал, ты испугаешься, – признался Фьярви. – Испугаешься и уйдешь.
– Я же мама, – ответила я. – Я понимаю.
Под вечер мы вернулись в Келлеман, поужинали в ресторанчике Морави, и я отметила про себя, что готовлю намного лучше. Потом Фьярви отвез нас на другой край города, в тихий район, заросший яблоневыми садами. Спускались сумерки, в окнах теплились огоньки, и, выйдя из мобиля, я вспомнила, как Эленвер привез меня в купленный для нас дом.
Тогда я еще не знала, что он станет для меня тюрьмой и камерой пыток.
– Ну вот, – произнес Фьярви, обернувшись к небольшому двухэтажному дому. – Не дворец, конечно, но жить можно. Идем?
– Очень красивый дом, – ответила Глория так, как и полагалось юной леди. Возле крыльца уже горел изящный белый фонарь, вокруг него роились светлячки, и на какой-то миг я почувствовала, что вернулась домой.
Это было словно дуновение ветра: прикоснулся к волосам – и ушел. Фьярви отпер дверь, пропустил нас: мы вошли в дом и оказались в просторной гостиной. Мебель здесь была старинная, по-гномьи основательная – ее делали на века. Фьярви похлопал в ладоши, и в гостиной вспыхнули лампы, озарив дверь в столовую и лестницу на второй этаж.
– Хотите есть? – спросил он. – Могу сделать что-нибудь.
– Я спать хочу, – призналась Глория, и мы отправились на второй этаж. Фьярви открыл одну из дверей, Глория заглянула в комнату и восторженно взвизгнула:
– Мамзель Тутту! Мамочка, ее привезли! Ой, она в новом платье!
Фьярви смущенно улыбнулся и ответил:
– Остальное перевезут уже завтра. Спокойной ночи, Глория, спи сладко.
Глория помахала нам, и мы отправились в спальню.
Глава 5
Фьярви
Когда за нами закрылась дверь, то я почти ощутил дуновение ветра от падающего занавеса. Вот я со своей женой в своей спальне. Но все это не по-настоящему, и я должен пожелать ей доброй ночи и попробовать заснуть.
– Я хотел отвести тебе соседнюю комнату, – сказал я, пытаясь говорить невозмутимо и спокойно. – Но моя служанка слишком любопытна, везде сует свой нос… и нам не пойдет на пользу, если весь Келлеман будет знать, что…
Азора обернулась и одарила меня ободряющей улыбкой. На стуле у окна стояла сумка с ее вещами; я растерянно запустил руку в волосы, сгреб косы на затылке и сказал:
– Кровать – тебе. А я буду тут, на диване. Если ты, конечно, не против.
Прежнему хозяину дома эта огромная комната служила и спальней, и кабинетом: здесь нашлось место и для кровати, и для дивана, и для письменного стола, и для шкафов с книгами и одеждой. Я бы разместился со всеми удобствами.
– Хорошо, – кивнула Азора. – Спасибо тебе.
Я улыбнулся, чувствуя, как сводит лицо. Кажется, я дал маху – женился на самой прекрасной женщине в мире и теперь буду спать на диване без всякой надежды на то, что однажды она позволит поцеловать себя не по-дружески, а по-супружески. Так мне и надо. Известно, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями.
– Вон там – ванная, – указал я на дверь. – А вон там ширма, если тебе понадобится переодеться. В общем, вот.
– Спасибо, – повторила Азора, и мне показалось, что ей тоже не по себе. Заглянув в сумку и вынув из нее сорочку и халат, она скользнула в ванную легким привидением, и я услышал шелест одежды.
Нет, лучше не думать о том, что никогда не будет моим. Я всегда вел себя достойно – вот и буду вести себя так дальше. Вздохнув, я принялся застилать диван и, когда Азора вернулась и села на край кровати, уже успел переодеться в пижаму и нырнуть под одеяло.
– Как думаешь, завтра на кухне уже можно работать? – спросила она. Я кивнул. Дархан успел заказать все, что испортилось, сегодня вечером продукты уже доставили. Завтра будет новый день и новая жизнь.
– Думаю, да. Кстати, Морави одобрил мою идею кулинарного конкурса. Прославим тебя на весь белый свет.
Азора села на край кровати и быстрыми движениями принялась переплетать рыжую косу. Я смотрел на нее, как завороженный, чувствуя, как иносказательно говорят поэты, стеснение в членах.