Значит, все прошло удачно. Все хорошо! – подумал я и только теперь понял, насколько волновался все это время. Тугая пружина, которая все это время тряслась у меня в животе, куда-то исчезла. Азора ободряюще улыбнулась мне: она выглядела усталой, но счастливой.
– Вы победили, – сказал я, и она кивнула:
– Да. Мы победили.
– А раз так, тогда незачем тратить время на болтовню, – важно сказал прадед. – Вон, правнук тут от плиты не отходил, стряпал. Пойдемте попробуем, что у него получилось!
– Стряпал? – Азора посмотрела на меня с удивленным интересом, словно я сделал что-то такое, чего она не ожидала, и это ее обрадовало.
– Лосось с ягодными томатами в сливочном соусе, – ответил я. – Конечно, до твоего мастерства мне далеко, но я старался.
Лосось действительно удался. Я с удовольствием увидел, что Азора и Глория едят с аппетитом и не притворяются, что им вкусно.
– Как все прошло? – спросил я. Глаза Глории засияли, и она призналась:
– Пап, ты знаешь, это очень сложные заклинания. Целая цепочка! Представляешь, я ее довела до конца… и он во всем признался.
Взгляд Азоры стал серьезным и печальным. Я сказал себе: да, она много потеряла – но я сделаю так, что она найдет еще больше.
– Великие Боги, я страшно волновался, – сказал я. Азора понимающе кивнула.
– В общем, он действительно украл текучую жилу из-под Келлемана, – сообщила она. – Бургомистр сейчас рвет и мечет, уже написал губернатору и готов дойти до короля, чтобы ее нам вернули. И Эвентина тоже он приказал убить. Офицеры шефа Гемини все записали, там потом приехал прокурор и адвокат… в общем, большую часть дня у нас заняла бумажная работа. Записали наши показания, и я решила, что прокурор будет представлять нас в суде. Незачем нам больше смотреть на все это.
– Вот и слава всем богам! – воскликнул я, полностью согласившись с ее решением: незачем лишний раз ковыряться с дерьмом вроде Эленвера. – Теперь-то его законопатят?
– Далеко и надолго, – ответила Азора. – Теперь ему не выбраться.
После ужина мы вышли в садик – Глория причесывала Мамзель Тутту, которая теперь красовалась в новом платье, а прадед вынес кастрюлю горячего вишневого сока с апельсиновыми дольками и пряностями и сказал:
– Конечно, по такому случаю надо бы кружку бражки, да побольше! Но и сок тоже сойдет. Давайте, правнуки, за то, чтобы мы все были здоровы, чтобы никакая тварь к нам больше не лезла, и чтобы нас с каждым годом становилось все больше и жили мы все дружнее!
Отличный тост! Мы с удовольствием поддержали его. Когда наши стаканы опустели, то я увидел, как в ворота входят ребята Дархана, и даже протер глаза от удивления. Нар вел на поводке сурка, который, как видно, уже смирился с тем, что ему никогда не избавиться от орочьей неволи, и оба мальчика несли под мышками…
– Книги и тетради? – поразился я. – Вы тоже их видите?
– Конечно, а то как же, – с плохо скрываемым удовольствием произнес прадед. – Пацаны толковые. Пусть и раздолбаи, конечно, знатные, ну да это ничего, это не всегда во вред. Ну что, бродяги, готовы к уроку?
– Готовы, прадедушка Конрад! – хором воскликнули мальчишки и добавили: – Здравствуйте!
Глория осторожно усадила Мамзель Тутту на скамейку и похлопала в ладоши. Из открытого окна ее комнаты выскользнули тетрадь, книга и карандаш, и Нар с Очиром пораженно ахнули. Нар даже поводок выпустил, и сурок тотчас же припустил бежать – далеко уйти ему, разумеется, не удалось.
– Толковые ребята, – повторил прадед, – инженерами будут. Руки у них откуда надо растут, математика в головы заходит налегке. Я, кстати, с бургомистром договорился: зимой открывается мой колледж.
– Отличные новости! – обрадовалась Азора. – Если я чем-то смогу помочь, только скажите.
Прадед довольно улыбнулся и осторожно похлопал ее по руке.
– У тебя пока одна задача, правнучка, – произнес он. – Родить здоровое дитё. А там если мяса нажаришь, то буду только рад, – он перевел взгляд на детей, которые замерли в ожидании, и сказал: – Ну что, малышня, пойдемте. Сегодня будем дроби дробить.
Азора
Второе блюдо – главная часть обеда и, по большому счету, главная часть конкурса. Честно говоря, мне было безразлично, смогу ли я победить – но, когда я вышла за свой стол, увидела Морави и Фуга и услышала восторженные аплодисменты зрителей, то невольно почувствовала волнение.