Мне нужно найти убедительный предлог, чтобы увезти Трэвиса как можно дальше. Пусть безумный, но правдоподобный. К счастью, мы с Трэвисом привыкли к сумасшедшим поступкам. Десятки свидетелей видели бой Трэвиса в подвале «Китон-холла», но, возможно, следователи взглянут на эти показания по-другому, если мы представим доказательства, что пару часов спустя поженились в Вегасе. Да, полнейший абсурд, но я не знала, что еще можно сделать. Времени на другой план не было. Пора в дорогу.
Трэвис выжидательно смотрел на меня, готовый беспрекословно принять все, что взбредет мне в голову. Я любила его. Любила, черт побери, и не могла потерять теперь — после всего, через что мы прошли. По всеобщему мнению, мы, конечно, были слишком молоды для женитьбы, да и слишком непредсказуемы. Сколько раз мы причиняли друг другу боль, ссорились, а через секунду падали на кровать, сжимая друг друга в объятиях? Но мы видели, насколько хрупкая материя — жизнь. Кто знает, когда судьбе вздумается навсегда забрать кого-то из нас? Я решительно посмотрела на Трэвиса. Он принадлежал мне, как и я ему. Если я что-то и смыслила в жизни, только это и имело значение.
Трэвис нахмурился:
— И что?..
— Ты подумывал вернуться туда?
Его брови взметнулись.
— По-моему, это не слишком хорошая мысль.
Несколько недель назад я разбила ему сердце. Перед глазами до сих пор стояло, как Трэвис бежал за машиной Америки, осознав, что между нами все кончено. По воле Бенни он собирался выступать в Вегасе, а я не желала окунаться в прежнюю жизнь. Даже ради Трэвиса. За время нашей разлуки он прошел через ад. На коленях умолял меня вернуться к нему, но я до того не хотела ворошить свое прошлое в Неваде, что ушла от него. Конечно, подло с моей стороны просить его вновь лететь туда. Отчасти я ожидала, что он пошлет меня к черту за одно упоминание Вегаса, но это был мой единственный план, а я пребывала в полном отчаянии.
— А если всего на одну ночь?
Мне и нужна всего-то ночь. Лишь бы уехать отсюда.
Он осмотрелся, будто искал в окутавшей нас темноте нужный мне ответ. Я вовсе не желала пренебречь существовавшей между нами откровенностью и вызвать ужасное и глупое недопонимание. Но я не могла рассказать Трэвису правду, почему сделала ему такое предложение. Он никогда не пошел бы на это.
— На одну ночь?
Очевидно, он не понимал, как на это реагировать. Возможно, Трэвис считал это какой-то проверкой, но мне лишь хотелось услышать от него «да».
— Женись на мне, — выпалила я.
Он приоткрыл рот и ахнул от удивления. Казалось, прошла целая вечность, но вот наконец он улыбнулся и потянулся поцеловать меня. Невозможно описать все чувства наполнявшие этот поцелуй, а у меня голова шла кругом, в душе облегчение боролось с паникой. Это обязательно сработает. Мы поженимся, у Трэвиса появится алиби, и все будет хорошо.
Вот черт!
Проклятье! Черт побери! Такую-то мать!
Я выхожу замуж.
Трэвис
Эбби Эбернати имела одно выдающееся качество: она умела искусно блефовать. Она могла совершить преступление и при этом улыбаться, будто ничего не произошло, соврать так, чтобы ни дрогнул ни один мускул на лице. Только одному человеку выпал шанс изучить технику ее блефа, и этому человеку предстояло во всем разобраться, если он хотел попытать счастья в совместной жизни с ней.
И этот человек — я.
У Эбби не было детства, а у меня — матери, так что, преодолев схожие препятствия, мы были как два сапога пара. Это придавало сил, а после нескольких месяцев стремления к своей цели я пришел к одному выводу.
Блеф Эбби заключался в отсутствии такового. Для большинства людей это покажется вздором, но для меня все было вполне очевидно. Именно полная непринужденность выдавала ее с головой. Умиротворенность во взгляде, милая улыбка, расслабленные плечи — верные признаки того, что дело неладно.
Знал бы я ее хуже, решил бы, что она просто счастливая невеста. Но нет — моя будущая женушка что-то замышляла. Сидя в терминале и ожидая посадки на самолет до Вегаса, с Эбби, уютно примостившейся рядом, я знал, что проще простого проигнорировать свои подозрения. Время от времени она поднимала руку, любуясь подаренным мною кольцом, и вздыхала. Женщина средних лет, сидящая напротив, с улыбкой наблюдала за моей невестой и, возможно, предавалась воспоминаниям о тех временах, когда и у нее самой вся жизнь была впереди. Она ведь не знала, к чему все эти вздохи, а вот я догадывался.
Грозовая туча, принесшая смерть стольким людям, не давала по-настоящему радоваться предстоящему событию. Она буквально нависала над нашими головами: телевизор на стене передавал местные новости. На экране появилась хроника с места пожара и последние сообщения. Показывали интервью с Джошем Фарни. Весь перепачканный сажей, выглядел он погано, но зато выжил, с радостью отметил я. Когда я видел его перед боем, он был под мухой. Большинство зрителей набрались еще до начала либо догнали градус, ожидая, пока мы с противником обменяемся ударами. Когда в помещении вспыхнуло пламя, у всех в жилах заиграл адреналин — даже самые захмелевшие мигом очухались.