Вместо ответа Рудольф с размаху бьёт своего оппонента по лицу. Тот дёргается, однако руки, привязанные к ручкам стула, не дают дёрнуться, избежав следующего удара. Через пару минут, когда истязатель выдыхается, аракиец переводит дух и, кривясь от боли в щеках, констатирует:
-Что ж, этого следовало ожидать. Ты никогда особо не любил представителей моей страны.
-Ты пытался убить принцессу!
-А Король убил мою дочь, - почти шипит мужчина и совершает резкий рывок, однако валится на пол, благодаря сильному удару по лицу. В этот раз его не спасает даже стул, - А ведь мы договаривались с тобой, что когда старый Король умрёт, его место на троне займёт мой внук, его сын, а не официальный наследник. Помнится, ты был доволен нашей сделкой!
-Я был юн и глуп, больше такой ошибки не совершу.
-В своей жизни ты совершил всего одну ошибку - влюбился в молодую Королеву, для царствования которой убили мою дочь.
-Твоя дочь знала, на что шла. Фаворитки, посмевшие родить, долго не живут. Не надо делать вид оскорблённого в лучших чувствах человека. Если думаешь, будто теперь всё не встало на свои места - ошибаешься. Ты подослал Ронду и, когда стало ясно, что она вот-вот окажется вне игры, организовал почти увенчавшийся успехом переворот.
-О, помнится - я заплатил тебе за то, что в решающий момент в руках у Короля оказалась подделка.
-А Ронда заплатила моей сестре за это же, обещая место при дворе. Таким образом - твоя женщина убила мою сестру.
-Не надо считаться. Мою дочь придушили вместе с новорожденным внуком и, будь у меня только возможность отомстить Тревону, я бы вспорол ему брюхо собственными руками. Однако - к тому моменту, как я, наконец, набрал силу, он уже помер, оставив мне только надежду на то, что когда-нибудь выпадет шанс отомстить, да пустые надежды на внезапные проблемы с памятью. Так что теперь, когда я так сильно жажду мести, когда при одном только взгляде на счастливо живущую внучку убившую мою дочь чёртового купца... - он выдыхает сквозь зубы, сразу становясь похожим на дикого зверя, - Теперь... теперь я могу только молиться, чтобы мальчишка умер не сразу, а насладился всеми уготованные ему мучениями...
Рудольф слушает внимательно, надеясь, что враг в запале выдаст какую-нибудь важную информацию, но тот лишь брызжет слюной, вываливая на него свои прошлые переживания. Это быстро становится скучным и Глава, чисто ради собственного удовольствия, говорит:
-Чтоб ты знал, Тревор Тревон жив и не бедствует. Именно он сегодня отвечает за защиту наследника и, надеюсь, твои люди умрут не сразу, потому что так они не успеют полностью раскаяться за все свои грехи.
И, вытащив кинжал из сапога, наносит прямой удар в грудь, несколько раз проворачивая его и с наслаждением наблюдая за тем, как удовольствие на лице умирающего сменяется сначала недоумением, а потом - и откровенной яростью...
Эпилог.
В карете непривычно тихо. Точнее - привычно для тех времён, когда они ещё не нашли общего языка и могли лишь молчаливо коситься друг на друга, словно прицениваясь. Тогда всё вокруг казалось враждебным и непонятным, а свежеприобретенная жена выглядела крайне зло. Герберт откинулся на сиденье, осмотрев женщину, которая, закутавшись в шубу по самое горло, отчаянно дрожала, в очередной раз подивился изобретательности южан. То, что она довольно быстро пришла в себя, согревшись, до сих пор выглядело невероятно. А уж то, что всё "представление" оказалось всего лишь тщательно спланированным действием - и вовсе склоняло к мысли, что однажды утром он просто не проснётся и при этом виконтесса будет выглядеть как искренне тоскующая супруга.
В письме, привезённом в тот день Анессой, оказалась маленькая таблетка, которую принцесса добавила в свой бокал, тогда как в остальное питьё, по её же приказу, подмешали слабый яд. Совместное действие двух отравляющих веществ подействовало эффектно: женщина потеряла пульс, похолодела и выглядела полноценным трупом. Пожалуй, если бы Рудольф не оказался рядом и не нащупал бы мелкие сокращения ладони, вызванные "волшебной таблеткой", то Аду вполне могли бы и закопать.
Но, слава Небесам - не успели.
Виконтесса "оттаяла" вовремя и теперь ехала обратно на Север, постоянно находясь рядом. В идущей следом карете сейчас наверняка спал мальчик, которого они назвали сыном, а дальше - Рудольф, всё-таки покинувший свой пост и поспешивший укрыться от возможных покушений за широкой спиной дома Санти. Часть агентов, приговорённая к смерти за организацию заговора, всё-таки смогла уйти и теперь следовало быть аккуратней, чем раньше.